Юлия Верёвкина - Девятый круг. Ада

Власти давно объявили чрезвычайную ситуацию, но толку от этого было, естественно, мало. Не то чтобы никто не старался (хотя и это тоже) … Но проявлять излишнее рвение теперь почти не имело смысла: случай беспрецедентный, к нему не готовились, и чиновники выбрали отстранённо-философскую позицию: хотите – ругайте, если от этого теплее станет… И журналисты, естественно, ругали. Каждую неделю по НТВ выходили сенсационные репортажи о чудовищных растратах, о приспособлениях, которыми оснащают свои жилища сильные миры сего, о бункерах и о смертях от холода в больницах. Даже на центральные каналы в огромном количестве пробились народные целители, предлагающие фантасмагорические способы уберечь себя от мороза – от обтирания медвежьим жиром до пробежек босиком по полнолуниям. А ТНТ выпустил щедро сдобренный шутками самого похабного свойства сериал о пятерых студентах, выживающих в погребённом под снегом здании факультета (предполагалось, что остальные жители города погибли, что не вязалось со взрывами истеричного смеха за кадром). Что касается всевозможных пророчеств, то они лились с экранов в таких количествах, что Сергей едва ли не с ностальгией вспоминал Машу. Призывы покаяться, поиск упоминаний о конце света от небывалого холода в предсказаниях Нострадамуса и Ванги, агитация за переселение на какую-то гору в Африке, которую, мол, единственную не затронет кара небесная…

Основные силы местной администрации кидались на то, чтобы худо-бедно расчищать хотя бы главные дороги. Месяц назад, в октябре, все городские власти озаботились переправкой семей (а заодно и себя) в тёплые страны. Это было затруднительно: многие южные государства вроде Египта или Греции давно запретили въезд иностранцев на свою территорию. Кто не успел – или не имел финансов – выехать туда раньше, пытались выбраться хотя бы в Крым: там теперь было всего-то минус двадцать. Но увы, с жарким зарубежьем многие просчитались: в новостях говорили, что Ямайка совсем обледенела…

Китайские учёные придумали новейшее устройство для растапливания снега и льда; больше того, установленные на улице, эти аппараты согревали воздух на 15—20 градусов! США немедленно бросили огромнейшие средства на их закупку. Россия те же средства кинула на то, чтобы видные политики, чиновники и военные переехали в Америку… Оставшиеся бодро вещали об экологической катастрофе, о том, что они делают всё возможное и мучаются так же, как и многоуважаемые Простые Граждане. Это только жена с детьми отдыхает… или с рабочим визитом… за границей, где, заметьте, так же холодно, как у нас…

В кухню зашла мрачная Лерка с двумя огромными пакетами – только из магазина, в который они бегали по очереди. Цены подскочили так, что вслед за ними один за другим в городе возникали суициды: жить и так было тяжело, но когда не стало на это денег… Старушки, которым пенсии теперь могло хватить разве что на три-четыре скромные закупки продуктов – учитывая, что они давно перестали платить за газ, свет и телефон и пытались продержаться без этого, – выходили на улицу и тихо замерзали… Которые поотчаяннее – бросались с обледенелых крыш. А тут Лерка хмуро сообщила, что высокий старик со слезящимися глазами, который качал детей с их двора на ноге и рассказывал, как спас друга на войне, бросился под товарный поезд.

Сергей ничего не ответил. Конечно, он помнил этого деда, даже как-то под 9 Мая написал про его военное прошлое. Старик тогда радовался, тысяча извинений за штамп, как ребёнок: больные глаза, прояснившись, лучились голубым, он специально для снимка погладил парадную байковую рубашку, но передумал и надел форму. Всё время называл Сергея «сынком» и то и дело пододвигал к нему баранки и вазочку с вареньем, когда тот брал интервью в его нищей стариковской кухне.

Сергей поднялся. За окном мелкими хрусталиками падал снег – как будто в замедленной съёмке. Кажется, это называется рапид… Было в этих снежинках, зеленоватые грани которых Сергей успевал разглядеть через оконное стекло, что-то неестественное. Или так только казалось?..

Холод пробирался под кожу и разъедал остальные мысли. Сергей поднёс руки к старенькому обогревателю. Кончики пальцев обожгло, и каждая их клеточка приятно защипала. Застывшая кровь как будто шевельнулась под кожей, и по ней в промёрзший мозг ударило воспоминание о другой ночи – холодной ночи, но тогда он ещё мог забыть о морозе.

Он и Ада шли от дороги, где их высадил сердобольный водитель. Снег падал, но не так, как сейчас, медленно и колюче, а огромными мягкими хлопьями, которые ледяным полотенцем обволакивали лицо, таяли на волосах, стекали за шиворот. Но это было вовсе не так мерзко, как казалось теперь. На улицах не попадалось ни единого человека – в городе снова жили только он и эта странная крошечная девушка с блестящими глазами. И когда она на него смотрела… Женщина с безумной кровью и непонятным, запутанным мышлением, которая повела незнакомого человека ночью в лес, чтобы показать самое странное, самое оксюморонное строение в мире – часовню ведьмы…