Юлия Верёвкина - Девятый круг. Ада

– Я бросил… – Он замялся и отвёл глаза, но вскоре продолжил: – …Дело своей жизни бросил. Из-за неё. Я… не могу без неё, и она меня позвала.

Отец Андрей уже собрался напомнить молодому человеку, зачем приходят на исповедь, но тут он сам перешёл, что называется, ближе к теме.

– На мне грехов столько, что… – Молодой человек махнул рукой, как бы отметая всякое снисхождение к себе.

– Сомневаться в том, что Бог тебя простит, значит… – начал было отец Андрей, но исповедующийся его перебил:

– Да знаю я! Лучше, чем вы думаете, знаю! Простите, – последнее слово он сказал гораздо тише и спокойнее, чем первые реплики. – В общем, я её люблю. Наверное, это так называется, только это уже невозможно, – измучила! То ночами приходила, я ей, представьте, руки целовал, а вдруг в себя приду – нет её, я воздух ловлю. А теперь вот – снег.

Из потока речи молодого человека отец Андрей выхватил наиболее понятный момент.

– Ну, любишь, понял. Что случилось? Ты, может, женат? Или она замужем?

Молодой человек устало покачал головой. Его точно лихорадило. Он сжал было руки в кулаки, но потом медленно разжал напряжённые тонкие пальцы и перекрестился, отвернувшись к распятию. Христос, склонивший узкий лик на фоне окна, за которым продолжал крупными хлопьями укутывать розы снег, казалось, был в этот миг особенно милостивым. Сочувственно смотрела Богородица на иконе, вся в розоватых отсветах лампадки. И так тихо было в храме…

Отец Андрей ждал.

Наконец молодой человек посмотрел измученными глазами куда-то сквозь него и вздохнул:

– Она – моя сестра.

На другой день снег не растаял. Сергей немедленно отрядил сестру лепить снеговика для громкой первой полосы, а сам помчался в редакцию. Чувствуя себя довольно глупо под взглядами старушек у подъезда, быстро промокшая Лерка воткнула снеговику морковку меж нарисованных маркером глаз и побежала в университет, на консультацию перед последним экзаменом.

В alma mater разговаривали только о снеге – так же, как на остановке, в автобусе, на улицах. Естественно, предсказывали конец света. Тётя Тамара, университетская уборщица, исключением не была. Едва Лерка повесила куртку, старушка немедленно вздохнула:

– Всё. Точно всё. Давно к этому шло. Наказывает нас Бог…

Лерка поспешно кивнула и выбежала из раздевалки. У расписания, как обычно, толпились студенты. Оттуда донеслось:

– Всё, конец света. Это ещё Нострадамус предсказал.

На втором этаже молодой преподаватель старославянского уверенно изрёк:

– Всё, недолго нам осталось, солнце вот-вот взорвётся.

Девчонки в аудитории, собравшись у окна, тоже на все лады обсуждали нынешнюю аномалию. Но вот вошла Разбегаева, преподавательница, и стало ясно, что даже если бы небо вдобавок осветило северное сияние, она бы не преминула выявить их предосудительной безграмотности. Положив внушительную стопку папок, тетрадей и парочку словарей на стол, она нетерпеливо кивнула девушкам у окна.

– Преподаватель вошёл, девушки.

Милая, строгая, несгибаемая Разбегаева! От её основательности снег вдруг стал просто снегом.

– Валерия, пожалуйста, к доске.

…Когда-то Лерке приснился сон: в городе невесть откуда появились стада динозавров, которые громили всё подряд. Ревел ураган, хлестал дождь. Между огромных лап какого-то монстра Лерка, чудом спасшись, проскочила на крыльцо университета, чтобы спрятаться. Не успела она перевести дух, как появилась Разбегаева. Динозавр крошил супермаркет напротив, а Разбегаева строго спросила: «Валерия, вы сделали задание по русскому языку?»

Вечером Сергей позвонил и сказал, что будет поздно: у него много работы. Лерка решила оставить сомнительную затею приготовить плов и, слопав бутерброд, задумалась, куда бы ей направить свою лишённую вектора энергию. Взгляд остановился на кладовке.

Волковы выросли в деревне и, покоряя город, поселились на съёмной квартире, причём нынешняя была уже не первой. Они перебрались сюда лишь недавно и были, в общем, довольны: просторная комната, разумная плата и вменяемая хозяйка, которая всегда предупреждала о своих визитах, к чести её, очень редких. А на прошлой квартире эксцентричная старушка с фиолетовыми кудрями появлялась, как не в меру активное привидение, и ранним утром, и глубокой ночью, бесшумно проскальзывая в дверь и засовывая морщинистый нос то в их кастрюли, то в карманы курток.

Впрочем, и у нынешнего жилища недостатки имелись: совершенно не вместительный шкаф и забитая до отказа кладовка. Лерка хищно посматривала на её дверь уже несколько недель и наконец решилась. У неё давно мелькала мысль, что никто не заметит пропажи пары-тройки коробок с хозяйским прошлым.