Мэри Эриа: Энохиан. Крик прошлого

– Тали, – потрясенно бормочет мой друг, и я не понимаю, что его так поражает в моем внешнем виде. – Где ты, черт побери, была все эти дни?

Теперь пришел мой через удивленно пучить глаза.

– О чем ты? – спрашиваю я и сажусь напротив Тима.

Парень смотрит на меня с беспокойством, и его руки начинают заметно дрожать. Он судорожно потирает их.

– Я не видел тебя несколько дней. Ты не приходила в общий зал и не выходила на прогулки. Я уже было подумал… – Тиму не нужно было заканчивать фразу, чтобы я поняла ход его мыслей.

Рано или поздно кто-то из нас умирал. Чаще всего этого никто не замечал, и поэтому никому никогда ни о чем не говорили. Мы с Тимом были своего рода исключением, так как всегда держались друг за друга. Если бы он исчез на несколько дней, я бы сошла с ума по-настоящему.

– Ты ничего не помнишь? – понизив голос до взволнованного шепота, спросил мой друг. – Совсем?

Я покачала головой и нахмурилась, пытаясь осознать, что пробыла в забытье несколько дней. Но почему? Как такое произошло? Нужно разобраться в том, что я помню последним.

Я в общем зале. К нам приводят новичка и кладут его в пустующее кресло Тима рядом со мной. Я хочу его разбудить, и он нападает на меня. Пытается придушить. Затем завязывается драка. Всех разгоняют по палатам, а меня отводят в процедурную и…

– Я ничего не помню, – вздыхаю я. – Совсем.

Тим тянет ко мне руки. Он хочет прикоснуться к бинтам на моих ладонях. Хочет как-то утешить или успокоить, хотя и сам здорово напуган. Я уже почти ощущаю его прохладное, успокаивающе прикосновение, но тут прямо между нами на стол шлепается железный поднос с тарелкой бурой жижи. Мы с Тимом подпрыгиваем на месте, и я замечаю, как краснеет мой друг. Сначала от смущения, потом от злости. Только одно существо в нашей больнице может так злить Тима.

– Привет, – самодовольно усмехаясь, говорит парень, который напал на меня в последний день, который я запомнила. – Вижу ты оклемалась, воробушек.

Я не сразу смекаю, что эти слова адресованы мне. Несколько раз глупо моргаю, не зная, что ответить. Парень тем временем отодвигает пустой стул между мной и Тимом и разваливается на нем так, будто это шикарное кресло, а не жесткая деревяшка с неровной спинкой.

– Тебя сюда никто не звал, – недовольно говорит Тим, который пришел в себя куда раньше меня.

Тим сверлит парня самым недовольным взглядом, на какой только способен, но я понимаю, что безумцу, сидящему между нами, это до фени. Этот парень выглядит самоуверенным и вполне вменяемым. Хотя, за те несколько дней, которые я провела непонятно как и непонятно где, он немного похудел, а на изгибах локтей появились следы от капельниц. Под ясными серо-голубыми глазами залегли тени, а волосы стали неопрятными и грязными. И все же он казался все таким же привлекательным, сильным и поразительно притягательным. До того момента, как открывал рот.

– Ну, так как тебе спалось, воробушек? – совершенно игнорируя Тима, поинтересовался парень.

– Не называй ее так! – резко рявкнул Тим и тем самым привлек внимание нескольких санитаров. Я сжала дрожащую руку друга, чтобы он успокоился и держал себя в руках. Мне не хотелось, чтобы все закончилось новой дракой, в которой я каким-то образом оказалась крайней.

Но вместо того, чтобы снова проигнорировать слова Тима, безумец медленно повернул голову в его сторону.

– Почему нет? – спросил он, широко ухмыльнувшись, но эта улыбка показалась мне какой-то опасной. Будто оскал дикого животного, которое предупреждает о границах своей территории. – Если бы нашей милой Тали что-то не понравилось, она тут же высказала бы свое недовольство. Уж кто-кто, а она постоять за себя может, верно?

Последние слова были обращены ко мне и сопровождались многозначительным взглядом. Будто этот парень мысленно говорил: «Ведь ты понимаешь, о чем я?». Вот только я не понимала. И откуда он знает мое имя?

– Кто ты такой? – спросила я вопреки тому, что чаще всего молчала в присутствии других больных или же врачей.

Почему я задала именно этот вопрос? Почему не возмутилась из-за дурацкого прозвища? Почему не спросила, что означают его слова? Его взгляд, его голос и интонация завораживали меня, словно медленный танец кобры. В этом парне было что-то такое темное, опасное и непредсказуемое, что заставляло меня не просто идти к нему навстречу, а прямо с разбега бросаться в огонь. И это чувство мне было смутно знакомо.

– Джеймс Озборн, – представился парень и даже отвесил мне насмешливый полупоклон. Я следила за каждым его движением, и они казались мне грациозными, несмотря на весь едкий яд сарказма, который он так и источал каждой клеточкой своего тела. – Твой покорный слуга.