Мэри Эриа: Энохиан. Крик прошлого

Дорогие читатели!Хочу предупредить Вас, что во второй части книги «Энохиан», так же, как и в первой, все действия происходят в вымышленных местах, которые никогда не существовали в реальности.

Одним из немногих преимуществ пребывания в психиатрических лечебницах было то, что постепенно я привыкла к ночным крикам. К моим собственным уже давно никто не прислушивался. Я не помню свои первые дни или ночи, проведенные в этом месте. Не помню, кем была до того, как попала в лечебницу. Не помню, почему здесь оказалась. По сути, я не помнила ничего. У меня были лишь какие-то ошметки от моего настоящего имени и диагноз, в который я отказывалась верить.

Лежа в своей одиночной палате, я смотрела на звезды сквозь маленькое окошко под самым потолком. Кто я? Этот вопрос я задавала себе каждую ночь и каждый день, но никогда не получала ответа. Моя память была полностью стерта электросудорожной терапией. Иначе ее называли ЭСТ или электрошок. Не знаю, сколько раз мое тело билось в конвульсиях, когда по нему проходил мощный заряд тока, но я догадывалась, что мой мозг все больше начинает напоминать желе. Собственно, этого эффекта врачи и добивались. Они свято верили, что путь к исцелению лежит через слабоумие, которое мне постепенно навязывали все новыми и новыми процедурами. Вот только от чего меня так яростно пытались вылечить?

Я не была такой, как другие. Я не говорила сама с собой, не пыталась уверить других людей в чем-то невероятном, я не совершала безумств. Тали, а именно так меня называли, была простой девушкой, которая вообще мало говорила. Но что, если раньше все было иначе? Как понять, кто ты, если все вокруг кажется неправдоподобной ложью?

Тихая и ясная звездная ночь была потревожена новым диким криком, доносившимся из чьей-то палаты. С моих губ сорвался вздох, но я даже не пошевелилась.

Новый крик, а за ним слышны тяжелые шаги санитаров. Наверное, на этот раз они были не намерены терпеть подобное или же им просто стало скучно. Я знала, что последует за этими шагами.

Они называли это лечением. Я же считала пыткой. Для всего мира люди, запертые здесь, всего лишь балласт. Ненужный мусор. Родные и близкие запирают в подобных местах тех, кого не в силах понять, и с радостью забывают о нас. Порой я была даже рада, что не помню своего прошлого. Это было что-то вроде небольшой мести, суть которой заключалась в следующем: если обо мне забыли они (то есть моя семья, если она, конечно, существовала), то я тоже о них помнить не буду. Так было проще притворяться, будто прошлого у меня вообще нет. Что по ту сторону от решеток у меня нет семьи, друзей или любимых, к которым мне бы хотелось вернуться. Уж лучше думать, что ты одинок, нежели осознавать, как сильно ты безразличен людям, которые заперли тебя в этом месте.

Крики резко оборвались, и на смену им пришли звуки ударов. Санитары добрались до своей цели и теперь прописывали ей особое «лекарство». После подобного лечения нам часто приходилось просить помощи не только у психиатров, но и у травматологов, хирургов, а порой даже патологоанатомов. Я слышала хриплые женские крики, которые прерывались новыми ударами, и в моей памяти, словно яркие огоньки, вспыхивали какие-то образы. Вот только они гасли так быстро, что я не могла рассмотреть ни одного из них.

– Хватит! – умоляюще закричала душевнобольная, чей голос я даже не узнала. – Прошу! Остановитесь!

Яркая вспышка света. Кто-то падает и кричит мне бежать, как можно быстрее. На меня накатывает паника, и я вжимаюсь спиной в дряхлый матрац, прижимая ладони к голове. Что это было? Откуда взялись эти образы? Реальны ли они? Что, если это всего лишь шутки искалеченного сознания?

Новая волна криков снова доносится из-за тяжелой железной двери, которая отделяет меня от всего мира. Резкий звук удара, и чье-то тело падает, а одновременно с этим звуком в моей голове снова просыпается что-то страшное. Это заставляет меня вскочить с кровати и, забившись в угол, схватиться за голову. Я начинаю раскачиваться туда-сюда, прижимая к груди колени.

– Я не хочу этого помнить, – словно давно забытую молитву, тихо повторяю я. – Я не хочу этого помнить. Я не хочу этого помнить.

– Каталина! – зовут голоса внутри моей головы.

– Я не хочу этого помнить, – отвечаю я им и самой себе. На глаза наворачиваются слезы, вызванные паникой, отчаяньем и болью, источник которых мне неизвестен. Я затыкаю уши руками, а пальцы с силой тянут за растрепанные волосы.