Алексей Суслов: Угроза для Рима

-Война на дворе, а вы детские книги читаете… Вам много лет, это надо учитывать! – Папа вынул одну из книг и раскрыл на середине. Старый запах буквально оглушил его.

-Этой книге – а она называется «Периодические сведения о человеческой святости» – четыреста лет. Кардинал Соколовский прожил 65. Книге – 400, русскому – 65. Почему книга живёт дольше человека?

Секретарь присел на гостевой диван под картиной Ботичелли и высморкался в платок. Бесцветная жидкость, покинувшая носовую полость старого итальянца-секретаря, не впиталась в шёлк ткани, а благополучно спала на пол из бордового паркета. Шкани удивлённо прошёл взглядом весь пусть этой жидкости, отмечая про себя, что был бы очень рад не подскользнутся на этой крохотной луже.

-Всё дело в грехах, Ваше Святейшество! Грехи нас лишают разума, печалят сердце, вдобавок отравляя жизнь других, рядом живущих. Есть одна история…

-То есть?

Шкани положил платок на подлокотник дивана. Он терпеть не мог сопливые платки.

-Мы грешим, а потому мы смертны. Жизнь книг чиста и невинна, а жизнь человеческая полна страстей. Надо убрать корень зла из сердца человека, и тогда мир полностью измениться. Хотя возможно это и утопия, но чем Томас Мор хуже Фридриха Энгельса? К тому же, он наш святой, а значит нам необходимо равняться на его чистую жизнь.

Папа подошёл к дивану и положил свою левую руку на голову Пьетро Шкани.

-Вы умны, но совершаете одну и ту же ошибку в течение большого времени: вы думаете о земном, вы глубоко увязли в паутине сиюминутности, мало доверяя Богу. Томас Мор – святой, но некоторые его идеи были несказанно утопичны. Что касается Энгельса, то напомню вам, что его идеями жило пол земного шара, находя в них нектар для своего мозга. Я изучал догматы коммунизма и замечу, что хоть они также утопичны и непригодны для полноценной жизни, но в них есть что-то от Бога.

Шкани вздрогнул и привстал:

-Но…

Папа улыбнулся и негромко сказал:

-Не читайте книг для детей, когда идёт война. Это также несовместимо как сахар и перец. Я был однажды покорён словами старой монахини, лежавшей парализованной в одном из испанских госпиталей: «Верьте Богу как вы доверяете ребёнку, но никогда, никогда не отнимайте от себя ту драгоценнейшую свободу быть самим собой». Я дам вам некоторые книги из этого собрания, они вам принесут много радости. А свою книгу отдайте детям, ибо она их собственность.

5

Кабан бил задним копытом об дуб, пытаясь сбить капкан, от которого по телу животного проносилась дикая боль. Шесть минут хватило Николаю Ефремову на то, чтобы оказаться у раненного кабана, успокоить своих собак и воткнуть нож в глотку секачу. Горячая тёмно-бурая кровь хлынула на снег, окрасив белое покрывало земли в розовые пятна. Глеб, друг Николая, зашевелил рыжими усищами, изнемогая от желания хлебнуть этой благодатной кабаньей крови, чтобы влить в организм новые соки.

-Да хлебни уже! – смеясь, сказал Ефремов и выпил из фляжки рома.

Глеб Жирков оскалился и проглотил слюну.

-Нельзя, печень болит. Вчера анализы сдавал, сказали: беречься вам надо при такой вредной работе, мол, разведчики – самый взрывоопасный народ, но без нас страну ждут печальные последствия, способные привести её к краху, и об этом знает президент наш любимый, который мало что делает для нас…

Разделывали кабанью тушу у домика заимки. Подъехал третий друг, Семён Астраханцев, подвёз пять бутылок «Смирновской». Он умело развел костёр, и лес рядом словно в сказке ожил. Где-то близко громко прокричала птица.

-Ну, ребята, свежая новость по делу кардинала Соколовского. Начну, благословясь: наши разведчики установили его последний разговор с помощником. Кардинал был спокоен, но в голосе его звучала усталость, будто он мало спал или мало двигался. Ещё кардинал говорил о некоем событии, способном перевернуть весь мировой порядок – сказал скороговоркой Астраханцев, словно торопился высказаться. Семён был самым старшим из охотников-разведчиков (сорок семь лет) и нужно было задавать темп дружеским взаимоотношениям, подтверждая своё лидерство. – Ну, вот такая таинственность. Но есть ещё нечто другое. Ходят слухи, что у главы Ватикана обнаружена опухоль на мочевом пузыре. Все его помощники куда-то внезапно пропали, с ними резко оборвалась связь, а секретарь на неделю уехал в один из римских приходов. Пьетро Шкани как всегда недоступен, но на то он и папский секретарь!

Благоухающая шурпа была готова через сорок минут. Разлили по кружкам водки, выпили за быструю и молниеносную победу над противником и за здоровье Иоанна Павла Третьего, пользовавшегося популярностью в российских кругах, хотя простой народ побаивался расположения Папы, мол, за гуманитарную помощь спасибо, но отдельное спасибо за то, что мы как– нибудь без вас.