Василий Фомин - Демоны Египта

И тут Хеви пришла в голову мысль, а затем, как следствие, еще одна. Следствие было такое – вы, господин Хеви, слепой кутенок и почему это вас считают умным человеком? А первой он тут же поделился с младшим коллегой, трусившим рядом на осле.

– Послушай Нофри, а вот этот храм Нейт ты давно видишь?

Нофри задумался.

– Да этак с год.

– А ты видел, как он строится?

– Как это? Вон он стоит.

– А ну поехали обратно.

Вдвоем они объехали весь храм кругом. Высокие пилоны в форме вытянутой трапеции, медные ворота между ними, стены без единого прохода и видневшиеся за ними колонны, имитирующие пальмовые стволы. Строительство явно подходило к концу.

– Ничего тебя не удивляет?

Младший писец преданно смотрел на начальника.

– Ну, посмотри внимательней.

Нофри посмотрел на проплывающие мимо стены, выложенные желтым песчаником, затем огляделся вокруг, пожал плечами и вновь уставился на Хеви приготовившись услышать очередную мудрость.

Хеви нетерпеливо вздохнул, забыв, что и сам сообразил это совсем недавно, хоть и видел этот храм уже с год.

– Ну, прислушайся, если ничего не видишь.

Нофри вновь покрутил головой и даже, для верности, понюхал.

– Я ничего не слышу, господин Хеви.

– Вот то-то и оно, а ведь идет строительство.

– Ну, может там внутри?

– Может, может. А теперь припомни, видел ли ты здесь кого-нибудь из рабочих, когда возводились стены? Видел ли вообще хоть раз открытыми эти ворота?

Нофри задумался на некоторое время и по мере этого процесса глаза у него становились все больше и больше.

– Ой! – подвел он результат своих размышлений.

– Если не сказать чего побольше.

– Святой Осирис!

– А храм-то вот он.

– Господин Хеви! Да, как же это? Святое чудо?

– Ну, да чудесней и святее не бывает.

– А…а как же никто до сих пор этого не заметил? Растет, понимаешь, храм сам по себе из под земли, почти посреди Прекрасной Твердыни, а никто не замечает?

– Так человек устроен, Нофри, – он видит храм, назавтра его же видит, и через неделю видит, и глаз его отмечает, что храм растет, но разум его отмечает только этот факт, а что рабочих не видел он ни разу, это проскальзывает мимо, ибо его конкретно факт сей не касается.

– Так это и вправду вы считаете божественное чудо?

– Ну не такое уж чудное и если божественное, то так, слегка.

– Вы, господин Хеви, уже знаете ответ?

– Ты тоже его знаешь, только осознать не хочешь.

– Я?

– Ты, ты. Нофри, ну это же так просто.

– Не понимаю, как может быть простым божестве…

– Да подожди с богами! – в сердцах сказал Хеви. – Если храм растет, то?

– Что?

– То его кто-то строит, твою мать, которая была матерью баклана.

– Как это, ведь рабочих нет? – вытаращил глаза Нофри, не обратив внимания, на свое предполагаемое происхождение.

– Если не строят днем, то?

– То?

– Нофри ты пеликан тупой. – добродушно сказал Хеви. – Если храм не строят днем, значит его строят… ну!

– Ночью!

– Вот видишь – ключевое слово для разума твоего пеликаньего было – днем! И все сразу ясно стало, как светлым днем.

– О, боги, но кто же его строит!?

– А вот уже этого я не знаю. Но советую тебе забыть об этом и более не вспоминать, ибо если дальше сунуть нос в это отверстие, то можно с носом потерять и остальные части организма.

Когда огромный красный диск Атума готовился уйти в свой горизонт, чтобы назавтра возродиться в облике юного Хепри, Хеви начал готовиться к ночной прогулке.

Приготовил длинную веревку с узлами, привязал к ней медный крюк, повесил на шею ножны с кремневым ножом, предварительно проведя пальцем по краю лезвия. Пальцы ощутили легкие сколы вдоль режущей поверхности. Если таким ножом полоснуть кого по шкуре, то он сам впивается в тело и вдобавок разваливает широкую рану, отчего происходит обильное кровотечение, но если приложить его плоской поверхностью к ране, то он останавливает кровотечение. По крайней мере так считалось. Еще считалось, что подобный нож обеззараживает воду.

Еще Хеви надел на пальцы несколько колец с камнями отвращающими зло, пару оберегов в виде браслетов надел на запястье. Хеви хоть и был трезво мыслящим человеком, но считал, что соблюдение обычаев еще никому вреда не приносило.

А еще он твердо знал, что если таким оберегом кому-нибудь заехать с маху в нос или висок, то он, Хеви, обережется. А перстни можно использовать как кастет и, если перстнями ударить в личность, то уж тогда зло точно будет отвращено.