Константин Каронцев - Ведьма портного. Реальность из снов

– Добро пожаловать Дэвид в мир, где нет ничего необычного, кроме простоты. – Сказала она и, видя, что он на полпути к ней замер, поманила его за собой жестом руки.

В маленькой обставленной различными статуэтками прихожей, он услышал сверху звучание Адажио Альбинони. И как выяснилось позже, этот дом никогда не пустовал без музыки. «Конечно, – ворчливо подумал он, спускаясь через эти воспоминания, к себе в подвальчик. – Эта соседка, наверное, полагает, что она так и не выходила из стен консерватории».

Дождь не подпортил оберточную бумагу. Эннабел развернула ее и осмотрела пальто. Повесив в шкаф, томно похвалила:

– Ты великолепно справился с починкой моего пальто. Пройдем ко мне в гостиную.

Его руки почему-то тряслись и, подходя к двери гостиной, он увидел прикрепленный на стене лист, на котором каллиграфическим почерком было выведено:

Дэвид застыл, как от заклинания. Из гостиной раздался голос хозяйки:

– Прочел? Иди теперь ко мне.

– Да, но что это значит? – Растерянно входя, спросил он. Эннабел разливала чай в две чашки, сверкая бриллиантовым перстнем на безымянном пальце.

– Всего лишь то, что невеста осталась одна на свете по вине своего жениха. – Усмехнулась она и протянула чашку с чаем. И видя, что он пытается понять, о чем идет речь, пояснила:

– Жених совершил акт самосожжения на горе Астарот. Безрассудная выходка.

Дэвид знал, где находится эта гора. Недалеко от их городка, раскинулась вересковая пустошь, на которой высилась гора, напоминающая своим видом дракона. Название «Астарот» она получила еще в далекую эпоху Средневековья, по названию одного из демонов ада и где приверженцы демонического культа проводили свои страшные обряды. Но начиная с конца девятнадцатого столетия, городок больше не будоражили слухи о черной церемонии и в воздухе парили седые легенды о страшных злодеяниях, свидетельства которым, не могли предоставить, за неимением фактов. И тем более было странно слышать об акте самосожжения чьего-то жениха на той горе, об этом событии, несомненно, говорил бы весь городок.

Принимая из рук хозяйки чашку чая, он спросил:

– Простите мое излишнее любопытство Эннабел, но чей жених совершил самоубийство и когда сей случай имел место?

Вспотев и запнувшись, он замер, ощутив пробежавший холодок по телу. Подняв голову, он увидел ее суровый взгляд и отступил на шаг назад.

– Еще не совершил. – Ответила она. – Летопись пишется.

И с того момента он уже знал, что его то прошлое уже написано, высушив значимые воспоминания и сдано в архив вселенской канцелярии, за ненадобностью повтора. В доме у Эннабел раскрывалась его сущность и перерождалась душа. С ним разговаривала женщина, не клиентка. Он пришел к ней на исповедь, в результате растянувшуюся на два года.

Скромное гражданское бракосочетание превратило их в мужа и жену. Старое ателье он продал и открыл новое в подвале их дома. Своей обворожительной и властной супругой он гордился и намеренно не обращал внимания на сплетни соседей, муссировавших его брак.

«Да она же ведьма, мистер Трайд» – слышал он повсеместно и непринужденно отвечал:

«Завидуйте молча. Вам иное не суждено».

Инсинуация обывателей его не интересовала. И возможно он так бы и не поддался всяким слухам о его жене, и не ощутил душевный дискомфорт, если бы не эпизод, произошедший пару недель назад.

Приобретя в продовольственной лавке ингредиенты для ужина, они направились обратно к дому. Дэвид нес тяжелые пакеты, еле поспевая за Эннабел. На улице было пустынно, вследствие разыгравшейся метели. Она шествовала свободно и время от времени оборачивалась к нему, шутя по поводу его изможденного вида. Приближаясь к дому, они заметили стоящую у ступенек соседку. Темные волосы подхватывались ветром, шуба была распахнута и виднелось обнаженное тело. От невиданного зрелища, он выронил пакеты, пробормотав: «вот до чего ее консерватория довела». Жена остановилась и положила руки в карманы. Она снова считывала информацию, но теперь уже с той женщины. И он слышал, как она прошептала: «значит, я не ошиблась».