Элеонора Кременская - Адам Бесподобный

В двадцать пять лет, едва оправившись от потрясения первого удара, получила второй удар в виде мужа (свадьбу она организовывала сама, венчалась с суженым в подвенечном свадебном наряде старшей сестры). Муж, выдававший себя за порядочного и ответственного человека, на деле оказался крайне безответственным алкашом и драчуном. Он тиранил ее и гонял с помощью кулаков по всему небольшому пространству общежитской комнатки.

Промучавшись с ним три года, Нева собрала вещички и ушла к родителям, но получила жесткий отказ.

Ее христиано продвинутые папа с мамой, молящиеся целыми днями в церкви, выгнали младшую дочь на улицу с пожеланиями возвратиться к мужу, в общагу, терпеть побои и унижения.

«Бог терпел и нам велел!» – истово перекрестила ее напоследок мать и захлопнула перед носом дочери двери.

Неву приютила подруга, Вера.

Они дружили с детства, со школьной скамьи и Зоя вошла в их тандем, создав трио в старших классах школы.

И хотя Вера с Зоей – две миловидные дамы и мысли не могли допустить о так называемой стервозности, самой распространенной версии у мужчин для оправдания разводов (особенно смешно это было бы допустить с наивной простушкой Верой Павловной), тем не менее бывшие мужья пели всем вокруг именно о стервозности, хамстве и идиотизме бывших жен.

«Что же», – вздохнула Нева, вылезая из душа, – «они, хотя бы не страдают психическими расстройствами».

И мысленно сравнила зеленоватую, вечно напряженную морду лица своего муженька с агрессивными, но «живыми» лицами двух мужей подруг.

Все дело в тупом чиновничьем беспределе, решила она, натягивая чистое нижнее белье. Полицейским не платят за психов, но если изменить букву закона, если заставить депутатов пересмотреть некоторые пункты, если, напротив, за каждого социопата упрятанного за решетку платить денежные премии, глядишь, мир бы очистился от мерзавцев, хотя…

Нева натянула на влажное тело футболку и шорты.

– Это не актуально для России, – сказала она вслух, вспоминая сталинские репрессии в то не далекое время, когда частенько в психиатрические клиники попадали вполне нормальные люди, вина которых заключалась лишь в противостоянии существующей власти.

Впрочем, по радио и телевидению, то и дело проскальзывает информация о продолжении сталинских традиций, где антипутинцы устраивают акции протеста под зарешеченными окнами психушки, куда без суда и следствия заключили очередного политического оппозиционера.

– Подлость какая, – фыркнула Нева.

– Что, что? – отозвался Адам. – Вы что-то сказали Нева Никитишна?

– Ничего! – прокричала она из-за двери.

В доме Адама, никого, кроме них двоих не было.

«И это главное», – всем своим видом сказал Адам, отодвигая для гостьи стул.

Нева, подхватив двумя пальцами воображаемый длинный подол, уселась, словно королева.

Адам включился в игру, перекинув полотенце через руку, услужливо склонился в полупоклоне.

– Мадам! – произнес проникновенно. – Сегодня на обед в нашем ресторане мы готовы порадовать вас отличными блюдами: летним салатом из свежих овощей, восхитительным вишневым пирогом с взбитыми сливками. Осмелюсь предложить особенное блюдо, окрошку!

Вопросительно глянул он на гостью.

Нева немедленно состроила плаксивую гримасу:

– Хочу окрошку!

– Будет сделано!

Закончив трапезничать, он спросил у нее, все ли ей понравилось. Нева благосклонно кивнула, и царственным жестом подав ему руку, проследовала к диванчику.

– Ну вот, поели, теперь можно и поспать! – произнесла она, зевая.

Адам услужливо достал из шкафа для нее подушку и плед, сам на цыпочках вернулся в кухню, где принялся тихонько наводить порядок.

Из раскрытого окна соседнего домика плыл запах жареных блинов, и доносилась не громкая мелодия джазового оркестра.

Бесподобный изменяясь в лице, прислушался:

– Знакомая музыка, – процедил он сквозь зубы и тенью, пройдя мимо спящей на диване, Невы, вошел в небольшую комнатку.

Вещи и предметы, в беспорядке разбросанные по комнате были покрыты, здесь, толстым слоем пыли. Сквозь плотно зашторенные окна не пробивались солнечные лучи. Покопавшись в комоде, из которого свешивался красный бюстгальтер на одной бретельке, Адам достал из ящика альбом с фотографиями, раскрыл и вгляделся в изображение.

На него смотрела молоденькая девушка в строгом удлиненном платье послушницы. И хотя послушница улыбалась, почти радостно приветствуя фотографа, но глаза ее были мертвы, в глазах сквозила ледяная пустыня. Глядя на снимок, Адам надолго задумался.