Елена Иваницкая - Пишем ужасы. Роман

Двинулись дальше, оглядываясь с неуютным ожиданием, и натолкнулись еще на одно ободранное деревце. Роман провел пальцем по глубокой царапине и вдруг показал вниз: вот он!

На полоске голой земли отпечатался след не след, но четкая вмятина. Словно в сырую почву с силой вдавили сковородку с ребристым дном. Виктор для сравнения поставил рядом ногу в кроссовке.

– Это не медведь. Скорее копыто. У медведя след как человеческий.

Почему-то стало жутко, и Катя вдруг поняла – почему. Не удержавшись, спросила:

– Разве копыто на задних лапах ходит?

Получилось косноязычно и смешно, но никто не засмеялся, все поняли страшноватый вопрос: что же это за существо – с копытами, с когтями и такого роста, чтоб расцарапать дерево до высоты трех с лишним метров?

– Может, не когтями царапал, а рогами, – утешил Виктор, но невольно покосился по сторонам.

Однако со всех сторон тихо-звонко, дремотно-жарко, сладко-душисто веяло спокойствием.

– Надо спросить у местных, что за зверь, – решил Роман. – Наверняка знают. Если бы здесь сухопутные лох-несские чудовища водились, о них бы давно растрезвонили.

Впереди открылся ярко сияющий просвет, лужок с тонкой белой березкой, а под ногами почувствовалось что-то странное, мягкое, даже слегка пружинистое. Неужели болото?

– Обойдем! – велела Полина.

– Болото и топь не одно и то же, – сказал Виктор, подхватил Катю на руки и пошел вперед по тропинке. – Катюша у нас ничего не весит. Легенькая, как комарик.

Катины ажурные сапоги были для лесной прогулки самой нелепой обувью, но, оказывается, и самой удачной. Если бы еще сравнил не с комариком, а с чем-нибудь поромантичнее, с лепестком или с бабочкой, то… совсем было бы хорошо.

– И меня понеси! – развеселилась Полина. Роман понес, приговаривая: а ты, сестреныш, у нас толстеныш, полновесная, как налитое яблоко.

– Так свежо и так душисто, так румяно-золотисто, – нараспев задекламировала Полина, болтая красными лаковыми балетками, – будто медом налилось, видны семечки насквозь!

Болотце было крохотное. Болотинка. Тропа снова нырнула в лес. Виктор опустил Катю на землю, все еще приобнимая, и вдруг совсем рядом затрещало, загремело, взорвалось. Черный дракон, огромный василиск ломился среди ветвей. Девочки завизжали. Мальчики оттолкнули их себе за спину, заслонив от внезапной опасности. Но черный и огромный исчез.

– Глухарь! – крикнул Виктор и засмеялся. – А казалось, целый зубр.

– Птица? – не верила Полина, все еще дрожа. – С таким громом? Глухарь – это же вроде куры?

– Самый крупный представитель отряда куриных, – как на экзамене, отчитался Виктор. – Наш древний пернатый брат. Современник ледников и мамонтов. Наиболее крупные экземпляры достигают размеров…

– …динозаврика. Вам что, и зоологию преподают? Фу, напугал.

– Зато приключение. Ты же диких птиц никогда не видела.

– Видела. В зоопарке. Точно! Вспомнила! Твой пернатый брат вроде черного индюка, только клюв острый. Слууушайте! А может, это глухарь деревья царапал? Или дятел…

Роман призвал отметить историческую встречу с настоящим лесным обитателем. Забрал у Виктора фотоаппарат и начал распоряжаться. Руки поднять, как при игре в ручеек, а Полине присесть в воротцах. Теперь руки ладонь к ладони. Теперь крест-накрест. Пальцы переплести. Великолепненько! И свет удивительный. Кате с Полиной стать носочки к носочкам, схватиться за руки и откинуться, как будто кружитесь. А ну-ка в самом деле повертитесь.

Завертелись так, что болотце замелькало калейдоскопом, а венок у Полины свалился. Но она тотчас опять его надела. Отдышавшись, пошли дальше, выбирая, где бы отдохнуть. Ноги уже ныли-гудели, но приятно.

В ласковой тени увидели плоский седой валун и поваленное бревно. Удобно устроились. Виктор достал губную гармонику. Вспорхнуло присвистывающее «ми». Полилось что-то жалобное, медленное, колыбельное. «Наша перепелка старенькая стала, – тонко, вполголоса пропела Полина. – Наша перепелка ножку поломала. Ты ж моя, ты ж моя, перепелочка». И вдруг, словно в ответ, какая-то перепелочка запищала и забренькала. Виктор оборвал мелодию и попробовал повторить за птицей. Кажется, получалось похоже, но лесной голосок больше не отзывался. И тогда гармоника дунула, всхрапнула и завела что-то резкое и напористое. «Смело, товарищи, в нооОООгу, – подхватил Роман, – мы никогда не пойдееОООм!» Полина вскочила и затопала на месте, размахивая руками. Она маршировала карикатурно и грубо, но очень выразительно. Роман протянул Кате мыльницу: снимай!