Е. Лефи - Круг Вечности. Реставратор

– Хорошо, – кивнул я. – Если разрешаете…

– Он будет не против. Главное её восстановить. В её прежнем, изначальном виде, который ты знаешь. Это очень важно, сновидец. В её прежнем виде.

– Я – Олег, – сказал я зачем-то.

– Хорошо, – она словно разрешила мне носить это имя.

– А кто он? Художник – кем он был?

– Это не имеет значения, – произнесла девушка глядя чуть в сторону от меня.

– А вы?

– Я? – она удивленно округлила глаза и улыбнулась, словно застеснявшись – Настасья я. Настя. – Она протянула руку, но не для рукопожатия, а словно для поцелуя. Я неуверенно приблизился и почувствовал резкий толчок земли.

– Подъем! – гаркнула Вера. Я резко присел на кровати и стал оглядываться по сторонам. Ощущение что позади меня кто-то есть, не отпускало. – У тебя сегодня важный-преважный заказ! Ты сам говорил.

Я закивал и обернулся на картину, сомнений в том, кого я видел во сне, у меня не было. Я встал и поплелся в душ, бросив взгляд на Веру, которая завернулась в оба одеяла.

– А ты? – поинтересовался я.

– Мне не надо рано вставать. Разбудишь, как заработаешь бабла.

– Кого бы мне об этом попросить?! – шутливо спросил я, но Вера, похоже, не разделила моего юмора и проигнорировала меня. Меня же дернула пугающая мысль, что нельзя Веру наедине с картиной, тем более спящую и беззащитную. Я аккуратно вынес картину из комнаты, вернув на мольберт в мастерской.

– Какая пошлость, – услышал я голос тихий голос Леши, то есть – Отца Алексия и обернулся с вредной улыбкой.

– Посему ты разглядываешь её так долго? Оцениваешь уровень пошлости? – поинтересовался я. У меня было слишком хорошее настроение. А в хорошем настроении я не могу быть приятным собеседником.

– Я священник, и к тому же женатый человек. Твои подозрения беспочвенны и абсолютно напрасны – тихо сказал он, вздохнул и все же отвернул взгляд. – Эта картина неприятная. Она темная, но одновременно притягивающая взгляд

– Да, это про неё я уже знаю, – ответил я и, призадумавшись, закрыл глаза, отдавшись воспоминаниям, пальцами я снова нащупал тонкие черты лица Настасьи и, открыв глаза, обернулся на картину. Я присел рядом с ней, и, всмотревшись в деформированное изображение, прикинул, как именно смогу восстановить её подлинный вид. Не отрывая взгляда, я нащупал нужную склянку и вскрыл её зубами, а после приготовился к началу работы.

– Газету бы постелил, полы испачкаешь. Вера ругаться будет.

– Иди на фиг, – ответил я с кистью в зубах. Никогда не любил выражения «на фиг», лучше «к черту», но, во-первых, произнести это внятно с занятым ртом сложно, во-вторых послать священника к черту это уже чересчур.

Хотя по сути, кого-либо посылать к черту это в любом случае плохо, вне зависимости от профессии посланного.

– Когда ты попросил материалы, я и не думал, что все так серьезно… Может отдать её профессионалам? – говорил он. Я молчал. Мысленно я обращался к Насте, просил прощения и помощи, успокаивал, обращаясь к ней «моя хорошая» и божился, что верну её лицу первозданный вид…

– Мне кажется, её легче заново нарисовать, так как ты видишь, – опять отвлек меня Алексий. – Все равно ценности за ней никакой нет.

– Да нет, фмысл не в этом, – отмахнулся я, стараясь не терять воспоминание о ней и свой настрой.

Леша, был самым странным из моих знакомых. Бывший журналист, подающий большие надежды не переехал в Москву, Питер или хотя бы Киев, а остался жить в Одессе, в «Жемчужине у моря», причем переквалифицировавшись в священника. Спасибо, что не монаха.

Но при этом, он совершенно не похож ни на одного из моих знакомых священников – Лёша активен, умен, иногда даже агрессивен, фанатично спортивен, из-за чего выглядит устрашающей грудой мышц в рясе, а не священнослужителем, но при этом абсолютно и истинно верующий человек. Гораздо более верующий, чем многие другие священники, с которыми мне приходилось сталкиваться.

Алексий – сплошное сочетание несочетаемого и возможно, именно это меня в нем и привлекло – странность. Лучший друг нищего художника и вечно неудачливой модели живущих «в грехе», то бишь без брака – два метра и сто десять килограмм чистого православия.

Я дернулся, когда услышал хлопанье дверью и понял, что уже позабыл образ Настасьи. Влетевшая в мастерскую Вера разбудила уже дремавшего с открытыми глазами Лешу, шурша рядом с его ухом многочисленными пакетами.

– Когда я вас уже венчать то буду? – вместо приветствия спросил он у Веры.