Е. Лефи - Круг Вечности. Реставратор

– Уродство, – услышал я сзади звонкий голос и медленно обернулся. Вера стояла, опершись о дверной косяк, и ехидно глядела на меня. – Полное уродство. Это ты нарисовал?

Вера была моей… сложно рассказать, одним словом. Сначала симпатичной соседкой, девочкой с параллельного класса, затем первой женщиной, а теперь вроде как гражданской женой, хотя мы ни разу так друг друга не называли. По моим меркам она была весьма красива – по её плечам рассыпались черные как вороново крыло прямые волосы, фигуру можно было без ложной скромности назвать точеной но выражение лица у нее всегда было жестким, этот эффект дополняли похожие на два осколка льда синие глаза.

– Нет, не я – покачал я головой.

– А, тогда весьма симпатично, – заявила она и подошла ближе, разглядывая картину. – Хотя девицу эту с таким лицом пришлось бы долго фотошопить.

– Каким? – лениво уточнил я.

– Кривым и перекошенным, – она была веселой, жизнерадостной, ехидной, но это ехидство выглядело ничем иным как попыткой укусить от переизбытка чувств. – Зачем ты этот мусор приволок сюда?

Она вытянула губы и обернулась на меня.

– Она – идеал, – проговорил я. Непонимающий взгляд Веры и мне пришлось объясняться. – Красота, женская, имеется в виду, понятие очень субъективное. Кому-то нравятся худые, кому полные, светловолосые, темные, рыжие, смуглые или бледные. Любая женщина стоит в центре между теми, кто будет её красивее, или же некрасивее, но эта… она идеал.

Я подошел к картине вплотную и обернулся на Веру, чей взгляд не выражал ничего доброго.

– Ты слепой?

– Наоборот! – я хлопнул в ладоши от переизбытка эмоции. – Наоборот, я вижу в ней то, чего не видят другие. Я увидел, и я очень хочу вернуть ей её первозданный вид, чтобы и другие это увидели. Чтобы ты тоже увидела, Вер. Она потрясающая! Это абсолютная красота. Ни души, ни характера, ни образа, ни жизни – абсолютная, чистая красота.

– Разве она не с натуры срисована? – поморщила Вера свой носик, и я расплылся в улыбке – насколько же она была милой и симпатичной, насколько же мне было приятно смотреть на неё, следить за её характером, за её эмоциями. Да, женщина с картины была идеалом, но Вера была большим, чем идеал. Для меня она была всем.

– С натуры, возможно. Но, она слишком нереальна. Слишком идеальна. Как ты говоришь – без фотошопа тут явно не могло обойтись, но это не фотошоп. Это взгляд художника, это его мастерство.

– Пошли есть, Микеланджело, – после недолгой паузы вздохнула Вера, и отвернулась от меня, не принимая отказа. Я проводил её взглядом и перевел глаза на картину.

– Ну, да, сейчас она немного подпорчена, но я клянусь тебе – то, что я увидел изначально, оно вызовет у тебя «синдром Стендаля». Знаешь что это? – заговорил я, идя вслед за ней.

– Не имею ни малейшего представления, – без интереса пробурчала она, не оглядываясь.

– Это когда у тебя подавленное состояние от того, что ты увидела нечто превосходное, великолепное…

– Её до этой великолепности доводить месяцами. А мне только неделю ждать…

Я почувствовал укол в сердце и резко остановился. Я опустил глаза вниз, но неловкая тишина возникла только для меня. Вера даже не понимала, что сделала что-то не так.

– Ты пошла все-таки к этому парню, к фотографу?

– Да, – равнодушный кивок, как будто бы между нами не было вчерашнего разговора.

– И через неделю будет готово портфолио? – подавляя гнев, поинтересовался я.

– Он сказал – через неделю, да. Обрабатывать нужно не так уж и много, так что, это даже быстро, – не без гордости сказала она.

– Я же просил. Вчера, Вера. Я просил тебя. – Вера знала о том, что мои сны имеют противное свойство сбываться. Да, это было еще с моего детства, я редко видео сны, но всегда они являли мне образ будущего, или скрытого от меня настоящего. Иногда, я мог придумывать собственные сны, но вскоре мне стало скучно, и я бросил путешествия по снам.

Но я всегда им верил, даже если не хотел этого. Веру же я предупредил об опасности, которую видел во сне, а она не послушала.

– Отказаться от мечты из-за твоей паранойи и душащей ревности? С чего бы? – она соизволила обернуться и наградить меня злым взглядом. – Я имею право на свои мечты, на свои цели и я к ним иду.

– Хорошо, что ты вернулась, – холодно отметил я.

– Олежа, не нуди, – протянула Вера. – Как видишь, ты не такой уж и Нострадамус – я жива и здорова. Все. Будь попроще.

Она погладила меня по моей щетине, на щеке и улыбнулась, я, скривив губы, усмехнулся в ответ.