Александр Самойленко - Жестокая параллель. Тайна горы Холатчахль. Приключенческий роман

Витька ответил не сразу, занят был только что вскипевшим чаем. Соблюдая осторожность, плеснул себе из котелка в кружку и, обжигая губы и язык, снял первым пробу.

– Кажись, не ополоски. Во! На все сто процентов заварился! – похвалился он и в то же время, однако, отставил кружку в сторонку. Не рискнул больше принимать крутой кипяток в рот. – Так, выходит, хотите знать, по-чёрному наши бани или нет? Я скажу, что плохо Вадька смотрел. У нас, почитай, на тридцать дворов всего две баньки по-чёрному топятся, дым коромыслом через дверь валит. У всех остальных по-белому: печи с дымоходами с умом выложены, чистота и порядок, ежели, конечно, хозяйка сама чистоплотная, не грязнуля какая-нибудь.

– Ну я же тебе говорил, Вадик, что с пережитками прошлого в деревнях тоже борьба идёт. Когда в стране коммунизм строят, темноту тараканью уже всяко в покое не оставят, понудят по-новому жить, – поддел дружка Пашка и театрально вздохнул, задрав голову. А после опять продолжил о своём, насущном: – Эх, а всё-таки парная банька на ночь перед сном – милое дело! Так ведь, проводник, я верно считаю?

– Не, не верно…

– Это почему же, Витюша?

– Да потому, Паша, что опасно в позднее время в бане мыться – можно на такую неприятность нарваться, на всю оставшуюся жизнь охотку отобьёт, если ещё живой останешься…

– Ну-ка, ну-ка, продолжай тему! Чего же ты замолчал? – загорелся Пашка, поскольку Витька, выдерживая паузу, принялся снова за чай, полагая, что сболтнул лишнего…

Страхи рассказывать на ночь в присутствии и без того напуганных девушках было ни к чему. Однако к настойчивой просьбе Паши присоединились остальные ребята, в том числе Ася в один голос с Женей, и он осторожно начал рассказывать историю, которая недавно произошла в соседнем селе, находившемся от их деревни примерно в двадцати километрах по большаку:

– Короче, после одиннадцати вечера, ближе к двенадцати часам ночи, баню, ежели та была истоплена, другие уж занимают, не хозяева и не соседи. Нечистая там намывается. Домовой бы, дак ладно, терпимо ещё, тот хотя бы прячется, старается людям на глаза не попадаться. Бесы приходят, вот беда-то…

– Ха-ха-ха! Ой, умора! – громким смехом перебил рассказчика Вадик. – Ты это что, Витёк, на полном серьёзе про бесов нам здесь по ушам втереть хочешь?

– Не хотите – не слушайте! Раз веры от вас мне нет, то я не стану продолжать, – рассердился Витька, и тотчас на Вадика зашикали все городские ребята.

– Он больше не будет! – поручилась Ася. – Продолжай, Витенька! Страшно, но, наверно, жуть как интересно, ты прямо сказочник какой-то у нас!

– В общем, в селе том, Завьялихе, дворов поболе, чем у нас, будет, потому как в ней леспромхоз обосновался. Даже общага есть для командировочных. Специально для них баню построили, не особо большую, а так, чтобы в одно время могли пять-шесть мужиков поместиться. Тут же, при бане, прачку с другой стороны пристроили, бабы общаговское бельё чтобы раз в неделю стирали. Ну и вот, задержался однажды тракторист на работе, что-то с трактором в дороге произошло. Приходит к бане уже в темноте. Прачки ещё свою работу пока не закончили, а в бане, как положено, все уже, кому надо, засветло помылись, попарились и никого тама на этот час нетути. Тракторист-то к бабам обратился: так, мол, и так, задержался я, дескать, можно ли в баньке с устатку помыться, грязь рабочую с себя смыть? А тем больно надо! Иди, говорят, баня покуда открыта, никого в ней нет. Тракторист, конечно, пошёл, в предбаннике исподнее скинул, да в парную. В парной на полке, на самом верху, старик какой-то парится, кряхтит от большого удовольствия. Тракторист значения этому не придал, мало ли кто ещё припозднился. Решил пониже расположиться, на самой нижней полке, чтобы, значит, старику не мешать, благо места хватает, чё тесниться. Посидел, конечно, погрелся – пот поначалу надо ведь из тела наружу погнать, так положено, прежде чем веником себя хлестать. В бане жарко, старик сверху плещет и плещет на камни. Тракторист-то ещё про него подумал: мол, вот он даёт, блин, старый, а здоровья видать у него хоть отбавляй! На прогрев у тракториста минут пять ушло. Конечно, захотелось ему, перед тем как начать мыться, прежде попариться. В баньке ведь, сами знаете, все равны, потому что голые, хоть генерал тут будь, хоть трудяга, всё одно. Взаимовыручка такая, что только позавидовать, так бы во всём и везде было. Ну, для этого парного дела услужить попросил старика, больше ведь некого, чтобы, значит, попарил ему, трактористу, как следует спину, самому не больно сподручно. На просьбу его старик не ответил, а только махнул: иди, дескать, сюда, ко мне, попарю. Тракторист не задумываясь к нему на полок и подался. Поначалу всё вроде бы по-хорошему складывалось, старик по всем правилам, с оттяжкой парил, не забывая парку поддавать заодно. Скоро уже стало трактористу невмоготу, взмолился: прекрати, мол, хватит, спасибо большое! Только старик энтот будто не слышит, бьёт и бьёт того по спине да по заднице, не останавливается, как с ума сошёл. Сделалось трактористу бедному вовсе плохо, решил сбросить с себя старика, который с умыслом или, может, для удобства на спину ему уже взобрался. Но не тут-то было! Тракторист и так и сяк – хотя и здоровый слыл, ведь подковы гнул на спор, а справиться не смог со стариком. Тот намертво прижал его к полку, и стал тракторист уж сознание терять. Здесь ослабил силушку старик, видно почуяв близкую смерть, и вот, собрав последний дух, извернулся тракторист да повернул башку-то на своего мучителя…