Алекс Седьмовский - Будь как дома, путник. Сборник рассказов

Тяжелый туман лежал над рекой. С каждой минутой, он распространялся все дальше, обволакивая все на своем пути.

Мои мысли о предстоящем деле оборвал ямщик. Его тяжелый бас, будто гром, прогремел над рекой:

– На той стороне реки, происходят странные вещи. Людей там, словно уже и нет, лишь гробовщик, что-то напевающий на неизвестном мне языке.

– Для этого я прибыл из столицы губернии, чтобы во всем разобраться! – ответил я сухим голосом.

Я работал сыщиком при поддержке церкви. Его святейшество был обеспокоен теми слухами, что ходили о здешних землях. Говорили, что местный гробовщик связался со злым духом и теперь в тихой деревушке уже давно не слышен детский смех, женские счастливые голоса. Совсем ничего нет.

– За полем, у погоста, ты увидишь дряхлый дом, – продолжал ямщик. – Там и живет тот гробовщик. Через несколько часов начнет темнеть, может, отправишься туда завтра утром?

– Спасибо, но лучше я решу все вопросы до завтрашнего утра.

– Бог в помощь! – с сожалением ответил ямщик.

Перебираясь на пароме, я размышлял о тех вещах, которые были мне известны:

«Сначала начали пропадать дети, – начал я сопоставлять факты. – Конечно, они ведь самые любопытные, могли увидеть то, что было запрещено видеть. Затем пропали их родители, оно и понятно, в поисках своих детей, они наткнулись на то, что нашли их ребятишки. Но затем, каждое утро люди обнаруживали пустые дома, в которых еще вчера жили их соседи! Следов взлома не было, хотя от местной полиции толку как от козла…»

Мои мысли оборвал паромщик, который старался не наводить лишнего шума. По его жестам я понял, что мне пора сходить на берег и что он ждать меня ночью здесь не будет.

– Что ж, до завтра! – крикнул я удаляющемуся паромщику. Ответом мне была тишина.

Ямщик был прав в одном, скоро стемнеет, а значит, я должен осмотреть дома еще до того, как тьма опустится на деревню. Я направился к первому же дому, который находился недалеко от причала.

Первое что меня удивило – открытые двери. Не только в этом доме. Во всех домах! Осматривая дом, я, к сожалению, одобрил действия местной полиции. Никаких следов взлома, напротив, все сияло чистотой, словно, кто-то отошел минут пять назад. Но эти дома пустовали неделями.

Выйдя из дома, я начал вспоминать, что мне говорил один из немногих сумевших сбежать местных жителей:

«Старик совсем ополоумел! Раньше он был приличным гробовщиком, его работой хвалилась вся деревушка. К нам за гробами приезжали даже из самой столицы губернии! – тараторил сбежавший житель деревни. – Но потом… Он начал говорить с тьмой! И не просто говорить, а лепетать нечто непонятное на странном языке. Священник узнал в нем латынь, он сумел перевести часть его монолога с ночью:

Пусть тлен превратится в тень,

Пусть ночь перекроет день!

Пусть люди в гробах заснут.

Пусть тени новый век начнут!

Когда мы заявились к гробовщику, чтобы заставить его прекратить эти занятия колдовством, – продолжал мужчина. – Он, смеясь, захлопнул дверь перед нашим носом. А потом начали пропадать дети, затем их родители. Когда мы молились в церкви за их души, гробовщик за окном, высмеивал нашу веру…»

– Так, – начал размышлять я вслух, выйдя из воспоминаний. – Либо гробовщик просто спятил, либо здесь не обошлось без вмешательства колдовских сил.

Я прошелся по остальным домам. Все тоже самое. Пустота. Чистота. И ни души.

Гробовая тишина давила на виски. Я стоял на местной площади, но одиночеством был пропитан каждый дюйм земли. Серые дома были еле заметны из-за сильного тумана. Недолго размышляя, я двинулся в сторону погоста.

Как и говорил ямщик, у погоста стоял дряхлый дом. Я находился на высоком холме, откуда был виден сам погост и поле, на котором что-то лежало. Стоя на холме, я четко слышал песню на непонятном языке:

«Латынь? – подумал я. – Как жаль, что его святейшество не успел обучить меня этому языку».

Спустившись с холма, я вышел в чистое поле и почти сразу спотыкнулся. У себя в ногах я обнаружил кол и крест. Стоя на верху холма, я не смог разглядеть, что лежало посреди поля. А теперь, подойдя ближе, я узрел десятки и десятки гробов, в которых лежали люди, словно живые. Было ощущение, что они могли подняться в любой момент.

Ночь уже обступила меня, странная песня гробовщика стала еще громче, или он был уже ближе, чем раньше. Страха я не испытывал, но жуткая непонятная песнь, лившаяся непонятно откуда доводила до мурашек. Голос гробовщика был так близок, что я не понимал, почему я его не вижу.