Мерлин Маркелл - Никта

Иногда самообладание покидало Оникса, и он желал вернуться в те годы, когда тучи были тучами, а дождевая вода – дождевой водой. Но Морфеус, хранитель красной и синей таблеток, все так и не приходил, не предлагал выбор между забытьем и спасением мира; так что скульптору ничего не оставалось, кроме как смириться и выстроить для себя стену из утверждений, чем его прозрение лучше забытья. Чтобы в очередной раз получить для себя подтверждение, он как бы невзначай завязал разговор со случайным прохожим. Им оказался, судя по логотипу университета на толстовке, студент из Реймса. Морда у реймсца была преотвратная, вся в каких-то шелушащихся наростах. Верхняя губа оттопыривалась, обнажая кривые желтые зубы. Какой контраст с тем, что он сам видит в зеркале.

– Если бы вам предложили возможность видеть истинную сущность людей и вещей, вы бы отказались? – обратился скульптор к студенту, который имел неосторожность спросить у него дорогу. – Чисто гипотетически.

– А невидимость не предлагают? Или уметь телепортироваться, лазером из глаз стрелять? – усмехнулся студент. – Ладно. Согласился бы, а что нет-то? Это же вроде как читать мысли?

Оникс пораздумал и согласился, что эта «сверхспособность» в философском роде сходна с чтением мыслей. Пусть будет так.

– Но тогда вы были бы шокированы, сколько вокруг вас тьмы, и в окружающих вас людях. Тех, которых вы считаете своими друзьями… В итоге может случиться так, что вы и вовсе разочаруетесь в жизни.

– Ну, у всех есть темные мыслишки, – сказал тот. – Все не без греха.

– Вы даже не представляете масштаб этого греха, – продолжал гнуть свое Оникс.

– А, я понял, к чему все это. Не теряйте время, я убежденный атеист.

Студент поспешил удалиться, так и не узнав правильный маршрут к пункту своего назначения. К сожалению, кроме них двоих на улице никого не было – она и в солнечные деньки была малолюдной, а в такой ливень и подавно. Оникс даже не испытал желания крикнуть студенту вслед, что он идет совершенно не в ту сторону.

Когда студент поравнялся с переулком, оттуда стрелой метнулась тень, повалившая его на землю. Студент закричал и заслонил руками лицо, уже вполне обычное, человеческое. Тень, в которой Оникс узнал свою последнюю скульптуру, вгрызлась жертве в горло. Крик превратился в хрип, и скоро вовсе прекратился. Тварь оторвалась от распростертого под нею тела, по-лебединому изогнув шею, и облизнула кровь с губ, глядя на своего создателя. Оникс потянулся к телефону, намереваясь набрать «112», но мобильник завибрировал, и среди шума дождя раздался «Полет валькирий».

«Стефан Бернар», гласила надпись на дисплее.

– Алло?

Мгновения, которое он затратил на чтение имени звонившего, хватило для того, чтобы монстр успел скрыться вместе с телом студента.

– Оникс, дорогой, как делишки? – заговорила трубка слащавым тоном.

– Прекрасно, – отозвался скульптор с максимальной приветливостью, которую смог из себя выжать. Не каждого представителя сильного пола порадует такое обращение, но это был единственный агент, который с ним работал, так что Оникс изображал из себя верх дружелюбия в общении со Стефаном. Впрочем, сейчас скульптора больше занимала агрессивная тварь, сбежавшая из его студии, нежели личные наклонности его агента, потому он побежал к месту, где произошло нападение.

– Ты тяжело дышишь, дорогой! Уж не отвлек ли я тебя от чего-то приватного?

– Нет, я свободен, говори, – отозвался Оникс, вглядываясь в лужи под ногами. Он видел их исключительно чернильными, поэтому не мог и предположить, будут ли видны другим людям кровавые разводы на асфальте, или дождь уже все смыл.

– Никак не выходит устроить выставку. Продать твоих чудиков тоже, – продолжала верещать трубка. – Ты мог бы лепить кошек, или, на худой конец, птиц? Кошки хорошо расходятся. Ты слышал о Сильвии Ламбер? Она вырезает из дерева таких классных кошек, тонких, длинных… Ты ведь и сам вроде питаешь страсть к длинным шеям? Все эти гидры, динозавры… Или это был дракон? Посмотри на ее кошек, сделай парочку в том же духе, глядишь, и продадим чего ради масла тебе на хлеб.

– Я не подражатель, – сказал скульптор, бегая по переулку в поисках хоть какого-нибудь намека на то, куда могло запропаститься чудовище со своей жертвой.

– О, никто и не просит тебя копировать Сильвию, дорогой! Она делает статуэтки из дерева, а ты будешь делать их из глины, где ж тут подражание? Что-то ты совсем тяжко сопишь, лучше не буду тебя отвлекать, хех! Обдумай еще раз мое предложение насчет кошек! Чао!