Мерлин Маркелл - Никта

Причем тут вообще Путин? И, Катрин была уверена, что никуда она не полетит. Во-первых, рабочие места ограничиваются не одним гадальным салоном Бонне. Во-вторых, эта склочная баба ее только для того в салоне и держит, чтобы было на кого вылить ушат грязи, когда припрет. Хорошо, что ее характер скорее исключение из правил в этой стране, где люди привыкли доставлять друг другу колкости еле различимым (но оттого не менее обидным) сарказмом.

По крайней мере, подумала Катрин, французские слова больше не вылетают из головы после криков Шанталь. Уже прогресс.

«Меньше страха, но главное – не давать дерзости начать брать верх. Иначе чем я буду лучше нее?»

Однажды Катрин заметила, как заполняет документы ее начальница, и еле удержалась, чтобы не съязвить на тот счет, что даже иностранка пишет грамотнее Шанталь.

«Не опускайся на ее уровень. Вокруг столько классных людей, с которых стоит брать пример…» – подумала она.

Да кто, с кого брать пример? С Люсиль, которая сочиняет сказки, глядя на карточки с картинками? С Зоэ, которая, надо отдать ей должное – имеет более сложную, чем Люсиль, работу, сочиняя сказки не по картинкам, а по полоскам на ладони? Скоро и она будет сказки сочинять. «Психолог».

Катрин нестерпимо захотелось курить. Она бросила около года назад, муж настоял. Заявил, что больше не хочет целоваться с пепельницей. Катрин тогда взяла в руки сигарету, сказала: «Это последняя», и, закончив с ней, больше к куреву не прикасалась. Но пачку с остатком не выкинула, нет. Она и сейчас, должно быть, валяется где-то на дне сумки.

«Я сильная, потому что смогла так сразу бросить, или слабая, потому что так сразу согласилась с Максом?»

Как только рука нащупала знакомые очертания в сумке, Катрин тут же понравился второй вариант.

«Я слабая и пошла на поводу. Он и так решил за меня, где нам жить, каждый день решает, что нам есть и куда пойти. Не ему решать, какие привычки мне заводить, и какие бросать!»

Пальцы сжали пачку, смяв ее. Запоздавший подростковый бунт.

Катрин вышла в коридор. Несколько занавешенных тяжелыми портьерами дверных проемов – не для интерьера, а потому, что на двери не хватило денег. Единственная лампа – над лестницей, по которой надо спуститься. Бетонные ступени.

Только одна сигарета. Только одна, и все. Катрин закурила на крыльце, оставив позади две двери – одна вела на лестницу, с которой она только что спустилась, другая – в кафе, что раньше было на первом этаже, да закрылось. У мужа тоже есть кафе. Катрин подловила себя на том, что хочет, чтобы этот его бизнес обанкротился.

Рядом – большой, старинный фонарь, Катрин ни разу не видела, чтобы он горел. В большом стекле фонаря – ее отражение, вид сверху. Что это, лысина? Катрин взволнованно ощупала макушку свободной от сигареты рукой. Вроде бы все в порядке… Русые волосы отрастают, вот в отражении и привиделось бледное пятно на голове.

Надо ткнуть взгляд куда-нибудь еще. В окне стеклянной двери с табличкой «Fermé» виднеются силуэты стульев и столиков, осиротевших без посетителей, видно то, что на противоположной стороне кафе разбиты все окна. Пройдет еще немного времени, и там поселятся бомжи. Удивительно, как еще не разбили саму дверь.

Почему людям надо все крушить, ломать все, что без хозяина, или у чего хозяин далеко? Уезжая из России, она думала, что нигде больше такого не увидит. Но люди везде одинаковые. Москва и Петербург на центральных улицах тоже сверкают, полные лоска, а на окраинах что? Везде будто бы одна глубинка. Так и люди – при встрече выпячивают свои «центральные улицы» и «достопримечательности», а копнешь глубже – и наткнешься на битые стекла.

Девушка отерла рукавом пыльное стекло на двери. Рукав тут же посерел, и Катрин чихнула от пыли.

– Будьте здоровы, – послышалось ей в ответ.

– Спасибо, – она обернулась и увидела субтильного мужчину с громоздким пакетом. Он был одет в плащ, но шел по дождю с непокрытой головой – с волос стекали струи воды. «Без зонта. Непредусмотрительный», – отметила Катрин про себя. – «Рассеянный ли по натуре, или из-за обстоятельств – надо будет уточнять». Он прошел мимо нее в дверь, ведущую на лестницу. Второй этаж – салон Бонне. Третий – сэконд-хенд с вещами для беременных и младенцев. На будущую маму визитер не походил, на типичного посетителя салона – тоже не особо.

– Бордель – следующее здание, – крикнула Катрин ему вслед. Тот сначала приостановился, а потом прибавил шаг. Как неудобно вышло. Может, хочет ребенку одежки прикупить? Заботливый отец. Вот бы и ее папаша был таким…