Артур Аскеров - Нью Эйдж и миф «Аполло»

– Все то ладно у тебя Ольсон и прям не жизнь у нас будет а сказка после очередной реформы. Хотя на самом деле ничего кроме навязывания своей идеологии в этом акте я не вижу. Также не вижу я у нашей власти никакого желания сближаться с народом. Одна только Эпохальная стена чего стоит! Это же какой век, а у нас по-прежнему стоит стена и разделяет город господ от города нищих, маргиналов и прочих…

– Нищих значит, – улыбаясь, перебил Ольсон, – это я-то Нищий? Или маргинал?

– Ты может и не маргинал, но не из господ, и жить в Шайн-сити позволить не можешь. Поэтому пока это стена стоит, она будет олицетворять неравенство и несправедливость.

– Может неравенство и будет, но справедливость тут причем? Там ведь живут люди самой чистой крови, приближенные к цитадели, к самому королю. Они разве могут быть равны обычным плебеям с окраины?

– Да это все абсурдно же: чистая кровь, аристократия. Нет в этом справедливости и точка, а возвращаясь к этому закону, скажу, что теперь будут судить за промискуитет, гомосексуализм и прочий разврат. И хоть мне эта нечисть противна, но я ведь уверен, что не получат много преступники. Ну арестуют их ненадолго, а потом выпустят, только уже лояльными режиму государственному; выйдут они и будут исступленно целовать плакат короля и петь ему оды.

– Домыслы это твои, – возразил Ольсон, скривив лицо, – будут бояться, а значит, не будут совершать своих деяний. Это и есть закон. А если и будут совершать, то не станут везде об этом болтать, а значит и призывать других не смогут. В общем, хватит уже словоблудием заниматься. Что будет – то будет.

Ольсон встал и пошел к барной стойке, там он попросил у старика Сандерса две кружки пива.

В это время оставшаяся часть людей у барной стойки бурно обсуждала новость о поимке Хезли, а другая сидела за столами и тоже о чем-то разговаривала; среди них, как то сбоку с потерянным видом сидел и Мелоун. Старик Сандерс что-то подпевая себе под нос, ловко справлялся с пивными кранами, а Ольсон в это время бросил холодный взгляд на унылого Мелоуна, а потом взял кружки с пивом и пошел к Криссталу.

– Ну, на чем мы там остановились, – сказал Ольсон, передавая кружку Криссталу.

– Слушай Ольсон. Как уже раньше говорил, я выступаю за соблюдение основополагающих прав человека. Мне это ближе по духу. Уж люблю свободу я и никто, наверное, так ее не любит, как люблю ее я. Судить меня никто не сможет, потому что люблю ее настолько, что готов умереть за нее.

– Ну, вот уж этого не надо, – шутя, сказал Ольсон.

– Так вот. Вмешательство нашего уважаемого государства в дела сугубо совестные нарушают такой принцип, который нарушать нельзя – принцип свободы совести. И дух выбора, который может сделать человек от этого пропадает.

– Ты говорил ведь, что веришь в Бога?

Крисстал от неожиданности услышать данный вопрос оцепенел, и на лице его ясно появилась гримаса удивления. Он спросил:

– Ну да, а это тут причём?

– Так веришь или нет? Говори прямо.

– Ну, знаешь, смотрю я на букашек разных и вижу в них руку Творца. Вот на стаю пчел или муравьев, например. Вот вроде бы роются они себе и роются, а ведь вдумайся о том, как они взаимодействуют друг с другом. Это же феноменально. А ведь они говорить не умеют, и разума у них нет, так значит по чьей-то воле. Значит по воле Божьей. И на все смотрю я: и на стаю птиц, и на сходных существ; и вижу в этом руку Господню. Но вот одно меня смущает…

– И что же? – спросил Ольсон, посмотрев на Крисстала с высока.

– Не вижу руки Творца я в этой системе иерархичной, системе несправедливой, системе уродливой до безобразия. Неравенство не может быть поставлено как главный принцип человеческого устройства, несправедливость тоже… И вот, когда вижу я лик этой системы, то сразу поневоле дьявола вспоминаю, и на меня страх нападает и думы. Тем ли путём мы идем или мы блуждаем давно и до пути истинного нам не добраться? А пророчество из Библии про знак зверя…

– Его интерпретирую так, что бы очернить наше правительство, – перебил Ольсон.

– Не важно! Важно другое; одни люди восседают на тронах в роскошных дворцах, а другие пухнут с голода за Эпохальной стеной.

Ольсон выслушал, стараясь не перебивать; все-таки он на рассуждения Крисстала реагировал сдержанно, поскольку относился к нему уважительно и считал, что этот человек имеет право на свое мнение.

Как только Крисстал закончил, Ольсон выдержал паузу, а потом сказал:

– Ваша либеральная модель гласит…