Алекс Май - Заблудшие дети Perestroiki. История первой любви

Вот Валерыч наш – он был музыкантом, своего рода бизнесменом, даже моряком одно время был, но – всегда оставался Валерычем! Таким я его и запомнил. Единственным и неповторимым. Валерыч – хорошая профессия, и человек он тоже очень хороший. Что с ним сейчас? Столько лет не видел, все-таки расходятся, как я теперь понял, пути, даже у хороших друзей. Но увижу еще Валерыча, уверен в этом. И он скажет: «Ну, как дела, братан?» А я отвечу: «Да так, более или менее, давай выпьем, а?» И мы будем выпивать, вспоминая прошлое.

Так вот, если в раннем детстве мы еще и мечтали о космонавтике и «пыльных тропинках далеких планет», то с приходом юношества такие мечты постепенно исчезли… Каждый новый год жизни безжалостно пожирал кусочек мечты… Откусывал и пережевывал. Мало кому удавалось сберечь мечту в сохранности до 16 лет. Почему? Может, потому, что понимали, взрослея, полную неосуществимость фантастических детских грез.

К чему же мы стремились в 16? Сложный вопрос – вроде бы и не стремились никуда. Просто жили. А что может быть лучше этого? Вы знаете? Я до сих пор не знаю. Хотелось заниматься музыкой или танцами – занимались, пока это нравилось. Хотелось петь песни – пели. Но больших целей не ставили, это уж точно. Жизнь представлялась мне рекой, иногда бурной, иногда – спокойной. Когда же жить, если все время, задыхаясь, плыть к выбранной цели? Все равно в итоге течение вынесет в один Океан. Вопрос времени, не более. А можно лечь на надувной матрасик рядом с Таней… и вперед. А что впереди? Не знаю. Доплывем и посмотрим.

Так кто же мы? Мы… Просто Саша и Таня.

С Новым годом захотелось встретиться в тишине, без посторонних.

Эх, какой бы мы сейчас накрыли стол на папины кроны, так и не потраченные во время заграничной поездки. А тогда даже в рыбном Мурманске, где копченый палтус красовался на столах куда чаще селедки, уже начались проблемы с продуктами.

Отец ушел в очередной рейс. Будто не через порт, а через портал в фантастическом романе. Потом так же неожиданно появится. Новый год встретит в теплых прибрежных водах Марокко.

Моя дорогая мама, как второстепенная героиня известного фильма, все приготовила, всего наготовила и ушла, только не к соседке, а к Таниным родителям. Пусть вместе повеселятся вновь нашедшиеся друзья молодости.

Куранты били полночь, я целовал Таню, крепко-крепко прижимая ее к себе. Даже желания не загадал. Многим позже понял, что это и было моим желанием, выраженным, правда, не в абстрактной мыслеформе, а в конкретном действии. Очень хотелось, чтобы Таня всегда, целую вечность, а то и две была рядом со мной.

Пригубили красного вина. Телевизор шипел бенгальскими огнями и шампанским. Каждый год через голубой экран, как из сточной канавы, льются песни и поздравления. Словно до одури брызгают в глаза приторным елочным дезодорантом. Поэтому и разбегается народ после нескольких рюмок по улицам и гостям, на поиски приключений, пусть порой и опасных. Воздуха глотнуть. Чтобы не вырвало. Хотя тех, кого рвет, перебравших, тоже всегда хватает.

Новогодний токсикоз неизлечим!

Прошлую встречу Нового года вспоминал с дрожью. Праздник был буйным. Большую часть ночи гуляли у меня. Человек двадцать, наверное, пришло – знакомые, одноклассники. Итог – заблеванные комнаты, разбитое стекло, у кого-то – пара синяков. Кого-то обвиняли в изнасиловании. Последнее, помню, испугало не на шутку, но позже выяснилось, что кто-то сдуру или спьяну впустил в квартиру незнакомого мужика, которому очень хотелось выпить. Мужик достал красную записную книжку, представился капитаном милиции и начал нести полную пургу про двух девушек, замерзших в сугробах после надруганий над их юными телами. Шантажист-алкоголик! А все к тому времени настолько окосели, ну, словно в последний раз в жизни пили, поэтому и соображали плохо. Перепугались мы тогда, все пытались припомнить – было такое или нет? Точно – не было!

Помню – сидел под елкой (там так же уютно, как и под столом), пил из горлышка напиток, на бутылке надпись: «Наполеон», а я и вкуса уже не чувствовал. Кто-то тянул за бутылку, выхватывал. «Ты что, – кричали мне, – совсем офигел, там же спирт неразбавленный!»

Рюника теряли постоянно, он исчезал с периодичностью минут в пятнадцать. Проповедником по пустыне, необутый, бродил он по ремонтируемому, загаженному побелкой подъезду в носках, подлавливал там случайных прохожих и пугал новогодней речью президента, часть из которой он неплохо запомнил. Пытался пародировать Горбачева, такой вот новогодний бзик.