Максим Глухманюк - Белая Маска, дежавю.

От пристрастия к алкоголю или из-за крепкого здоровья – было тайной.

– Наверняка, он каждый день говорит это свое «мне жаль» десятки раз, – подумал Константин. – Каждый раз, когда в больницу привозят мешок с мясом после автокатастрофы или насмерть замерзшего алкаша, а потом появляются родственники…

Да, так и было. Игорь Анатольевич уже около десяти лет работал врачом. Начинал он, конечно, не с должности главного врача.

На нем лежала ответственность. Большая ответственность. Он каждый день проводил в больнице по двенадцать часов. Иногда ночевал в ней. За годы своей работы он видел тысячи смертей: инфаркты и инсульты; поражения электрическим током; ножевые ранения, после которых внутренности приходилось собирать в тазик; обезглавливания; высохшие от рака; сгоревшие в огне пожара старушки; куча мяса, оставшаяся после столкновения лоб в лоб двух тяжелых грузовиков на скорости сто километров в час.

Этот румяный слегка полноватый человек видел страшные вещи. И он к ним привык.

Привыкнуть можно ко всему.

Даже к самым чудовищным вещам.

Если они происходят рядом с тобой изо дня в день.

Поэтому он был спокоен, а в голосе и глазах у него было холодное безразличие.

– Просто работа, ничего личного, – читалось в ясных карих глазах главного врача.

– Доктор, она приходила в сознание? – спросил Константин.

Игорь Анатольевич вновь заглянул в папку с желтыми листами.

– Нет.

– Можно нам увидеть маму? – прошептал Иван.

– Можно, – сказал врач, а потом взял мобильный телефон и вызвал помощницу.

Через несколько минут в кабинет зашла молодая девушка с длинными светлыми волосами.

– Проводите их к палате Розы Распутиной, – сказал главный врач, убирая папку в стол.

Отец и сын уже встали и собрались уходить, но Константин помедлил, повернулся и спросил:

– Доктор, она еще придет в себя?

Игорь Анатольевич сделал несколько глотков минеральной воды из маленькой бутылочки, что стояла на краю его стола, а затем холодно и ровно ответил:

– Не думаю. Ваша жена потеряла сознание из-за мозговых кровоизлияний. Из-за метастазов в мозгу, – сказал он, помедлил и затем добавил свою коронную фразу: – Мне жаль.

– Тебе не жаль, ублюдок, – подумал Константин, пристально посмотрев в спокойные и бесчувственные глаза главного врача.

– До свидания, – всхлипнул Иван, выходя из кабинета.

Розу поместили в палату интенсивной терапии №13. Она умерла через два дня, не приходя в сознание.

Со смерти Розы Распутиной прошло четыре года. Первые несколько месяцев муж и сын не находили себе места: они мало ели; практически не спали; у Константина на работе возникли проблемы, и его едва не уволили; Иван скатился по учебе в самый низ и очень много болел из-за недоедания и недосыпания. Казалось, что жизнь закончилась, и дальше нет никакого просвета. Жизнь после внезапной потери казалась серой, словно пепел или прах.

Со временем боль стала уходить. Ночные кошмары, очень яркие и мучительные в первые дни и недели после смерти Розы, постепенно отступали. Мучительная боль очень медленно, но затихала, уступая место тоске и доброй памяти. Туман времени постепенно обволакивает, унимая даже самое сильное чувство утраты.

Время не только убивает, но и лечит…

А может быть, это одно и то же?

В конце концов, жизнь начала возвращаться в прежнее русло, словно никакой Розы Распутиной никогда и не существовало. Словно все фотографии с ней и все ее вещи – это не более чем иллюзия. Не более чем фантазия. Не более чем подделка.

Всего лишь прошло. Как далекий и почти забытый сон.

Отец и сын какое-то время противились тому, что в их жизни больше нет верной жены и любящей матери. Какое-то время. Но, в конце концов, Роза стала воспоминанием, а холодную пустоту глубоко внутри заполнили бытовые вопросы: где заработать денег; как провести выходные; что приготовить на завтрак, обед и ужин.

Ивану исполнилось шестнадцать лет. Затем теплое солнечное лето закончилось. Внезапно, как это всегда и происходит. Налетела холодная осень. Вновь начались дожди, слякоть и грязь. Небо заволокли свинцовые тучи.

Начался новый учебный год, и Иван пошел в одиннадцатый класс. А все потому, что класс Ивана был экспериментальным – министерство образование проводило авантюрный эксперимент.

Когда-то очень многие школы вели обучение по программе «1-3». Но потом все классы всех школ перевели на программу «1-4». Министерство можно было понять: современный век; огромное количество информации; новые технологии. В том, чтобы обучаться на один год дольше, смысл определенно был. Но для чего понадобилось вновь сокращать время обучения – это было загадкой.