Александр Курников - Паблисити эджент

Пока я разглядывал цветастые пачки, и яркие жестяные банки с чаем собранные, похоже, со всех континентов земли, исключая разве что Антарктиду, за высоким прилавком, который даже мне, сто девяносто двух сантиметровому мужчине доставал до груди, раздался подозрительно знакомый раскладушечный скрип, и передо мной явился продавец. Этот совершенно лысый дядя, с удивительно светлой кожей имел негроидные черты лица, русые, свисающие ниже подбородка усы, (прямо как у сябров) небесно голубые глаза и мощные плечи, сидящие на широком, кряжистом туловище. «Борец», обречённо подумал я, не знаю, что подумал он, но его взгляд был направлен на мои набитые костяшки. Особенно его привлекла моя правая рука, где головка третей пястной кости, возвышалась этакой Джомолунгмой над остальными. Хочу сразу сказать, ничего такого я с ней не делал, просто будучи ещё в восьмом классе, схлестнулся с одним поганцем, который в место того что бы подставить нос или глаз под мой кулак, очень умело подставлял лоб, в результате чего остальные пястные кости были попросту выбиты. Теперь, если удачно засветить кому-то в висок, я мог и убить, поэтому правой рукой в случае драки, стараюсь в голову не попадать, да и вообще стараюсь не «попадать», просто предпочитаю контактным видам спорта, лёгкую атлетику. Можете назвать меня трусом, но по мне, лучше заняться бегом, чем тянуть червонец в местах не столь отдалённых из-за какого-нибудь перепившего мудака.

– Ну. – Вывел меня из раздумий светлокожий африканец с бялорусскими усами.

– Эдельвейс. – Сказал я первое, что пришло мне в голову.

– Горный дивизия СС? Какой чай, уважяемый, ти притпачитаищь виэто виремя сутак? – Затараторил он с заметным среднеазиатским акцентом.

– Да нет. Эдельвейс это рекламное агентство и я его представитель.

– Тоисть чаю тибе ни нада да?. – Он натянул рукавицу, поднял трубу дымохода присоединённую к огромному самовару и, закинув туда пару чурочек, поставил её на место. Сам дымоход, надо полагать, был выведен куда-то на крышу.

– Фантастика. – Пробормотал я, больше поражаясь не самовару, а тому, сколько крови намешано в этом типе. Но и самовар был знатный, ведра на три, не меньше. Пузатый, огромный, чем-то похожий на средневекового рыцаря обряженного в латы. – Я по поводу договора на рекламу. От вас звонили.

– А. – Махнул он рукой, как бы предлагая ему не мешать, хлопнул рукой по звонку стоящему на прилавке и снова завалился на раскладушку. – Эта ни камне. – На звонок тихо распахнулась дверка, спрятанная в углу за занавесью, и в зал вошёл высокий мужчина в дорогом костюме. Он дежурно улыбнулся и спросил: – Чем могу быть полезен вам? – Было в его внешности что-то такое неуловимо восточное, персидское что ли, может длинные, иссиня-чёрные, вьющиеся волосы, спускающиеся ниже плеч, давали такой эффект. Может горбатый нос с узкими, крепко сжатыми губами и выступающим жёстко очерченным подбородком, но стоило повернуть ему голову в профиль, как вся эта восточность куда-то улетучивалась, и оставалось не пойми что.

– Я из рекламного агентства Эдельвейс, от вас был звонок по поводу договора на рекламу.

– Возможно. – Пожал он плечами. – Боруд, – обратился он к любителю раскладушек – Ты забыл, тебя ждёт работа на заднем дворе.

– Ша кра! – Не знаю, что такое сказал Боруд, но эффект оказался весьма неожиданный. Мужчина в дорогом костюме резко нагнулся к борцу и вдруг так правдоподобно зашипел, что я в испуге начал оглядываться по сторонам в поисках как минимум десятка огромных удавов, не знаю, правда, шипят ли они. Свист-шипение носилось от стены к стене странным эхом до тех пор, пока из-за прилавка не поднялся изрядно позеленевший Боруд.

– Вот так-то лучше, а теперь пшёл! – «Борец» неловко шевельнул руками, и как механическая кукла, потопал к выходу. Создалось полное впечатление, что им управляют, и только глаза продавца оставались прежними, живыми, в них плескалось бескрайнее море такой ненависти, что будь «перс» бумажным, давно бы загорелся. – Иногда нужно подчинённых нужно ставить на место. Я, как-никак менеджер этого учреждения. – Проговорил «костюм».

Если честно я был слегка в шоке, потому ничего не сказал в ответ. Вся эта сцена наигранной ну никак не казалась, однако поверить в возможность управления человеком против его воли я не мог. Времена Лонго, знаете ли, давно прошли и оживление живых «трупов», и «левитация» на верёвочке сильно подкосили мою веру в сверхъестественное.