Сергей Котелевский - Дом I. В пасти безумия…

Последним, что услышал, закрывая входную дверь, был дикий сумасшедший рогот – или чей-то крик…

Внутри строение выглядело грязным, гадким и неухоженным, как и снаружи: валялись пожелтевшие от времени клочья газет, рваное тряпье, мусор, но в комнатах кое-где сохранилась мебель, что, впрочем, особо не удивляло. Пристанище привидений… Надо же! На серых стенах висели картины, вернее то, что от них осталось. Но одна, в трепетных бликах моего карманного фонарика, была особенно жутковата: сквозь пыльную паутину проступал мрачный кастл с горящими адским огнем бойницами, а у железных ворот черный всадник восседал на красном крылатом драконе…

Я болезненно вздрогнул, когда Ева язвительно проговорила:

– Все из-за этих деревенщин, с их расстроенной с психикой и администрацией Холствудской клиники. Поездка в Уэстлейк в октябре! Должно быть, я спятила или обкурилась, когда позволила уговорить себя.

– А мне показалось, тебя соблазнили премиальные, – пробормотал я.

– Ах, заткнись!

Спорить с Евой было бессмысленно и бесполезно. Я поставил фонарик на массивный дубовый стол и взглянул на ручные часы – полночь.

И, вдруг, мне показалось, что хлопнула входная дверь – внезапный порыв ветра промчался по коридорам, фонарик погас, и тьма сомкнулась вокруг мертвой трясиной.

Неужели вернулись хозяева? Никаких шумовых эффектов больше не доносилось. «Это ветер, конечно же ветер», – подумал я, прижавшись к окну – единственно-освещенному месту. И тут, где-то совершенно рядом, раздался отчетливый негромкий щелчок, и помещение озарилось ярким светом.

– Болван! Тут же свет есть! – услышал я раздраженный голос Евы. – Не мог сразу проверить?

Я судорожно сглотнул слюну и почувствовал стыд. Бояться невозможного?! Я громко рассмеялся, даже чересчур громко, отбросил фонарик и шагнул к стене. У стены стоял большой радиоприемник, наподобие тех, что выпускались еще во времена второй мировой. Я нажал кнопку и желтоватая шкала, за помутневшим от времени стеклом, сразу засветилась. Из приемника раздалось громкое шипение, скрип и треск. Я принялся крутить ручку настройки. Поначалу не было ничего, кроме помех, и я попытался точнее настроиться на эту волну. Наконец из долбоприемника донесся тяжелый металлический саунд, сопровождаемый диким ревущим гроулингом.

Услышав эту ахинею, я раздраженно махнул рукой и отошел от бесполезного приемника к тяжелой крышке стола, стоявшего у окна гостиной, а Ева, задрав полы своего грязного платья, принялась плясать, визжать и улюлюкать под жесткие аккорды, которые вырывались и рвались из старого радиоприемника, пока тот наконец не заглох.

– Слушай, Кристоф, – с приторной ласкою отозвалась Ева. – Мне как-то очень тревожно в этом доме. А вдруг вернутся хозяева?

– Да, такое может случиться.

– И что мы тогда будем делать? – язвительно спросила напарница.

– Ну, например, мы можем сказать, что у нас заглохла машина. Что лил проливной дождь. Я думаю, что они нас в конце концов не вышвырнут на улицу, дадут переночевать до утра.

Лицо Евы скривилось в радостной усмешке.

– Да, дорогой, они не вышвырнут нас уж они не посмеют…

И она вновь принялась танцевать и кружиться под дурацкую музыку, которую сама же и напевала.

– Ева, ведь ты будешь вести себя примерно?

– Конечно, милый, все будет хорошо.

Я отстранился от Евы.

– Послушай, дорогая, а не выпить ли нам немного бренди? Ведь мы здесь совсем одни. За окнами льет этот чертов дождь. И такая темень вокруг – хоть глаза выколи…

Ева истерично хихикнула, сбив меня с мысли и окончательно заткнув за пояс.

– Я не против. В конце концов, ведь у нас небольшая деловая задержка. Правда?

– Да, да, такое часто случается в этих захолустных местах. Одно жаль – стаканов тут нигде нет, а пить бренди из горла как-то не очень солидно.

– Ну, Кристоф, в этой развалюхе, я думаю, что-нибудь найдется…

Широко улыбнувшись, я метнулся в соседнюю комнату. И тут же обмер от удивления – в самом дальнем углу, среди сырости и мрака, возвышались древние, окаменевшие от старости, дубовые двери.

– Ева! – вскрикнул я.

– Что такое, дорогой? – отозвалась из соседней комнаты подружка.

– Я тут кое-что нашел…

Ева тут же подбежала и с любопытством стала осматриваться по сторонам.

– Ну, а теперь сюрприз для моей подружки! – расплылся я в улыбке и подошел к внутренним дверям в глубине комнаты. Двери были большие, серые, двустворчатые, с блестящими медными ручками в форме изогнутых львиных лап.