Ольга Рэйн - 13 ведьм (сборник)

– Осторожно, – сказал Лют.

– Обучена, – огрызнулась Буга, засовывая оружие в дрова. Лют вздохнул.

Они вошли в тесные сени, а после – в просторную, но захламленную комнату. Тепло, с изумлением подумал Лют, тут тепло!

Было темно, только в очаге пылал огонь.

– Клади, – Буга указала на широкий низкий стол из горбылей срезом вверх. Он был весь в жиру, аж лоснился, янтарно-желтый в пламени, по краям грязный. Лют с облегчением положил тело и осмотрелся.

Под высоким потолком проходили круглые брусья балок, маленькие оконца смотрели на две стороны света, каменный очаг занимал четверть комнаты, рядом стоял еще стол, поменьше и повыше, с неприглядным железным инструментом и стопкой тряпок. На стенах были там и тут набиты полки с глиняными и редко стеклянными бутылями и пузырями; а где было ничем больше не занято – сушилась трава. Над окном висела здоровенная, с человечью, сухая рыбья голова без зубов.

Ведьма разрезала красное платье, не церемонясь. Отхватила полосу от подола длинным, как раз свиней колоть, обоюдоострым ножом. Остальное бросила в огонь. Она ворочала голое тело легко, без усилий, как соломенную куклу. Делала все споро, как зрячая.

Запахло жженой тряпкой.

Без одежды девушка казалась старше. По бледной коже ползали блики открытого пламени, во впадинах и под боками плескались чернильные тени. На плече Лют увидел татуировку, перо. Такое ставили, если кто хорошо умел на ножах. У Люта пера не было.

Ведьма сунула Люту охапку свечей.

– Зажги. Расставь где придется.

Она сняла со стены веревку, обвязала лентой, отрезанной от платья, концы вправила в жгут, обвила хитрой петлей девахе вокруг шеи, конец веревки засунула ей между зубами, сжав пальцами щеки, чтоб открыть рот. Нёбо, успел заметить Лют, было бледным и опухшим, засохшая слюна хрустнула коростой.

Ко второму концу веревки ведьма привязала ржавый замызганный крюк, перекинула веревку через балку, словно для казни.

– Вот сейчас проверим, будет толк или нет. Держи ее за плечи.

Буга взяла со стола что-то похожее на остро оточенную железную ложку, свободной рукой подняла девушке одно, другое веко, поднесла нос к каждому глазу, понюхала.

Приставила ложку к внешнему краю правого глаза, нажала. Потекла кровь.

– Течет, – сказала Буга довольно, проведя носом над виском девушки.

Лют взмок.

– Ну она и не дернулась, – сказала ведьма, вынимая ложку из раны. Капли упали на стол, оставили дорожку. – Держи-держи, – велела Буга, увидев, что Лют собирается убрать руки с голых липких плеч. – Сейчас я слова почитаю, а ты пока коня зарежешь. Потом глаз. А сейчас не отпускай, мне палец надо.

Лют закусил губу. Он проливал кровь, приводил людей на казнь, но никогда еще не видел такого деловитого расчленения живого тела.

Буга же взяла тот самый длинный нож, отвела левый мизинец девушки в сторону и, натянув рукав на ладонь, нажала на лезвие. Влажно хрустнуло, и тело под руками Люта слабо дернулось. Потекла, расширяясь лужицей, кровь. Ведьма сунула девичью руку в какую-то тряпку, прямо срезом пальца, даже не замотала. Палец полетел в огонь.

– Чтоб Костяной запах знал, – сказала Буга окаменевшему Люту. – Видишь, дрогнула, тать. Может, и вытянем. А на дворе прямо смертью пахло. Надо же.

Лют промолчал.

– Теперь ступай коня резать. У двери висит тряпка, постели ему под брюхо. Отведи его в лес за избу, прямо вон за то окно. – Ведьма указала длинным корявым пальцем. – Там камень. Поставишь его на камень, кинешь тряпку. Горло перережешь. Как упадет, выпустишь кишки на тряпку. Мяса нарежешь с коня хорошего, кости только не трожь, мясо тоже к требухе бросишь, тряпку узлом завяжешь. Сумеешь?

– На козу охотился.

– Стукнешь в окно, я тебе веревку выкину, мешок этот с требухой на крюк нацепишь, а коня так и брось. Возвращайся тогда, да будешь эту держать, пока я глаз достану. А тогда как раз и Костяной придет. Можно его из костей собрать, да зачем, когда целый конь есть, со шкурой даже. Его тело пусть и берет.

Лют выдохнул, с каким-то щелчком вдохнул. Вон оно как.

Подошел к двери, взял тряпку.

– Эту? – спросил в спину Буге, которая высунула голову в окно, в темный лес. Солнце село, чащу затопили синие сумерки.

Ведьма обернулась через плечо, тусклый свет залег в морщинах, и ее лицо стало похоже на древний камень, лик неизвестного каменного светила, чужой луны.

Лют сглотнул и, скинув ледяной крюк, вывалился на крыльцо.

Дым стелился низом, заливал двор, густой, комковатый, как какая-то белая жижа, драконова блевотина с запахом сгоревших костей и сырых испарений.