Stepart - Другая сторона озера

Димыч толкнул Витю в плечо.

– Правильно я говорю?

– Ну, только если в очень общих чертах. Так-то все было намного сложней. Но суть вот в чем: да, это портал, и через него можно попасть куда-то, но куда именно, понять сложно. И совершенно не обязательно, что попадешь в то же место, где был прежде.

Я подпер голову руками, чуть не уронив бычок. И нехотя пробормотал:

– И что, я должен поверить в этот бред? Дайте лучше пепельницу.

Витя извлек из стола увесистую стеклянную пепельницу и, шумно опустив ее на стойку возле меня, пробормотал:

– А хер ли нам распинаться? Все равно показывать надо. И сегодня тот самый день, когда показать можно.

Димыч хлопнул в ладоши:

– Я так и подумал. У меня уже чутье на это дело. Да, забыл сказать, открывается портал в не известные никому дни.

Я сокрушенно вздохнул и затушил бычок:

– Вы все-таки, походу, под чем-то. Хрен с вами, давайте и я сожру.

Витя, не дождавшись Вадика, наполовину налил стакан и залпом выпил. Шумно выдохнул.

– Херовый ты писатель, Саша, если не допускаешь возможности того, что мир не такой, каким он тебе кажется.

Я недоуменно поднял глаза на Витю. Мне почему-то стало жутко обидно. Я тоже налил себе из графина и, не отрывая взгляд от Вити, выпил. Налил, правда, раза в три меньше, чем выпил Витя. Травяной вкус ударил в нос.

– Знаешь, Витя, это обидно. Может, я и херовый писатель, но не позволяю себе такие вот детские шуточки. Да и вообще, вы себя все тут ведете как дети. Мы не в пионерском лагере. Ты вроде, Витя, был энергетиком. Ответственная работа, но и ты туда же. Устраиваете какой-то балаган. Разыгрываете взрослого человека, как ребенка.

Витя уставился на меня, потом на Димыча. И неожиданно расхохотался до слез.

Димыч тоже засмеялся, но более сдержанно. Сквозь смех Витя процедил:

– Ладно тебе, Пушкин. Ты чего такой злой. В портал таким нельзя идти.

Я хотел было сделать еще какой-то едкий выпад, но тут дверь в холл распахнулась, и вошла Наташа. Все тут же замолчали. Я поймал себя на том, что улыбнулся ее появлению. Вот так, в одно мгновение, раздражение сменилось умилением.

Наташа подошла к стойке. Она была собранна, глаза блестели.

– Ну что, мужики, ввели его в курс?

Витя кивнул головой.

– Пытаемся. Не верит.

Наташа скинула овечий полушубок на стойку.

– Ну, оно и понятно. Показать сможем?

Витя кивнул в ответ.

– Открывается потихоньку.

– Ну и отлично. Что сидим, разливайте, – в голосе Наташи слышались командные нотки, а движения стали точеные и уверенные. Преображение было налицо. Все окончательно стало походить на постановку.

Я с недоверием смотрел на Наташу. Заметив мой взгляд, она улыбнулась и сказала:

– Просто там нужно быть в образе. Иначе ничего не клеится. Я вот у них, – она кивнула на мужчин, – там главная. У меня там все несколько проще, чем у них, выходит. Главное – не напиваться, как они любят это делать, но ты вроде не из трусливых. Так что прорвемся, контора.

Я молча взял графин и разлил всем. Вовремя нарисовался Вадик с пакетом съестного. Наташа обратилась к нему:

– Апельсин взял?

Тот кивнул в ответ.

– Как обычно.

– Саша, это у нас такая традиция. Каждый раз повторяем тот первый раз, когда мы прошли все вместе. Садимся, немножко выпиваем то, что выпивали тогда, и закусываем тем, чем закусывали. Первый раз-то, как в последний, шли.

Наташа улыбнулась и подмигнула мне.

Достали из пакета апельсин и банку маринованных огурцов с помидорами. Там же плавал чесночок с петрушкой.

Выпили, закусили. Я не выдержал:

– Наташ, я не пойму. Что у вас тут за игры? Даже если все так, как они говорят, как вы им поверили?

Наташа кивнула:

– Мужики, пошли в стоунхендж! Чего человека нервировать. И мы, Саша, не поверили, а несколькими днями позже проверили. Все оказалось правдой.

Витя засмеялся.

– Нервы у него впереди.

Лестница в подвал находилась точно под главной лестницей фойе, за металлической дверью. С виду ничего особенного. Дверь как дверь. За порогом начиналась крутая, слабо освещенная лестница. Три пролета, и мы в подвале. Запах подвальной сырости напомнил о чем-то из детства. Потом недолгое блуждание в свете тусклых светильников, и очередной коридор уперся в стену. Все встали напротив. Наташа кивнула Вите, и тот двинулся к стене. Остановившись у самой стены, он уперся в нее руками и надавил с силой возле угла, образованного перпендикулярной стеной. Зрелище было крайне нелепым. Тщедушный Витя пытался сдвинуть бетонную стену. Каково же было мое удивление, когда стена поддалась и сдвинулась. Он надавил еще, и появился проход полуметровой ширины. Витя посмотрел на мое удивленное лицо: