Павел Проданов - Льеккьо. Болото никогда не отпускает свои жертвы…

– Ты умерла, – кричу я на весь кинозал.

– Что с тобой, Мартин? – испуганно спрашивает Эли, отрываясь от попкорна. Ее глаза округлились. – Кошмары?

– Извини, – говорю я, – все нормально.

– Точно?

– Точно, – отвечаю я, точно.

Настоятель в монастыре говорил, что это испытания, посылаемые Господом. Что мне нужно очиститься. Но как можно очиститься от собственного прошлого?

Сеанс закончился. Эли, исполненная впечатлений, все не умолкала, рассказывая как разительно отличаются образы одинаковых героев, представленных разными поколениями режиссеров. Я же, чувствуя все ту же дикую усталость, слышал ее слова, словно через призму сна. Я больше смотрел на ее лицо, источающее бурю эмоций, полученных от просмотра фильма. Сейчас она казалась мне красивой. Странное чувство. Обычно для меня все это не имеет значения: все люди одинаково безразличны мне, но тут что-то тянуло меня к ней.

При выходе из кинотеатра, в лицо ударил яркий свет, жаля мои глаза. Я отгородился от него рукой.

– И кто сейчас Бела Лугоши, а? – язвительно спросила Эли, улыбаясь. – Оооо! – протянула она, снова меняя голос, – это же солнце! Оно сожжет меня!

Ее забавляла моя отреченная серьезность, а мне нравилась та живительная сила, что таилась за этим видом мрачного бледного создания. Сейчас она казалась мне легкомысленной, но это лишь иллюзия. Эли в этот момент мне казалась самым родным существом. Возможно, это потому, что никто не проявлял ко мне особого интереса, если исключить ужимки Кристин. Эли заставляла проснуться чувства, спавшие дремучим сном где-то внутри меня. Я будто снова был маленьким Мартином Эбботом, который давно истлел, тем Мартином, что еще не ведал бед, постигших его после смерти младшей сестры.

– Проводишь меня, граф Дракула? – спросила Эли, уставив в меня испытующий взгляд. – Или боишься, что солнце тебя таки доконает?

– Домой мне все равно не успеть, да и чего там делать? Так уж и быть – провожу.

Эли жила с матерью, как она сказала, в таком двухэтажном домике, у которых зеленая лужайка перед оградой, обвитой плющом.

– И это твой дом? – спросил я, изобразив удивление. – А как же заброшенное поместье с гробом в подвале? Те развалины, что я нашел на болотах, тебе бы подошли куда больше.

– Ха-ха. Посмеялась. Это ты у нас бездушный мертвец, надевший шкуру человека, – подмигнула она. – Да, тут я и живу. Ладно, дуй к своему доктору. Надеюсь, поможет тебе пролить свет на твой провал в головенке. Жду рапорт.

– Непременно.

Эли на пол головы ниже меня, а потому привстала на носочки, чтобы чмокнуть меня в щеку, сунув мне в руку листок. Даже через слои белой пудры виднелся румянец на ее щеках, после содеянного. Она потупила глаза, и засеменила к дому.

– Эли! – крикнул я ей в след. Она обернулась.

– А как я ушел из бара, той ночью, когда набрался?

– Ты что-то плел себе под нос, а потом просто свалил, часа в четыре.

Я посмотрел на листок у меня в руке. Там красовался телефонный номер.

Расставшись с «готессой», я отправился на вокзал. Купив билет до Уинвилля, я сел в зале ожидания, вобрав все силы, для борьбы со сном. Вокзал наполняли люди, снующие кто куда. Все эти люди уверены в своем бытие. Они думают, что важны для этого мира. А я уже ни в чем не уверен. Мой мир – это переплетение воспоминаний и отрывков мнимой реальности. Сейчас я сижу в кресле на вокзале, но стоит мне уснуть, я окажусь в той комнате, шпингалет на двери которой, спасает меня от чудовища, таящегося за дверью, или на болоте. Иногда, я стою на коленях перед ликом Господа, вымаливая прощения за мнимые грехи, уверенный, что согрешил. Потом, я сжигаю трупы, глядя на тела, которые так же были уверены в том, что нужны этому миру, уверенные, что их жизнь имеет смысл – высший замысел создателя, а на самом деле были лишь животными, способными мыслить. Так перемещается мое сознание из одного временного отрезка в другой. Невозможно быть уверенным в том, что ты существуешь сегодня. Ты существуешь всегда, и тебя нет вовсе. Иногда мне кажется, что я и не выходил из той комнаты в старом доме матери. Когда шпингалет с лязгом отлетает на пол, мой разум меркнет. Может я тогда и умер?

– Да ладно? – прозвучал голос с соседнего кресла, – Марти?

Сквозь слипающиеся веки, я увидел того типа из бара. Все казалось нереальным, так навалилась на меня усталость.

– А ты, кажется, Чарли? – уточнил я.

– Он самый. Вот так встреча! Неожиданно. Куда направляешься?

– В Уинвилль, – ответил я.