Павел Проданов - Льеккьо. Болото никогда не отпускает свои жертвы…

– Что Чак, не уж-то пара тузов? – усмехнулся тип в ковбойской шляпе.

Побитый Чак засмеялся, но промолчал.

– Да ладно «ковбой» блеф тоже никто не отменял, – подметил самый старший из игроков, мужчина в подтяжках, и уравнял ставку. «Ковбой» не стал рисковать и сбросил карты.

– Так на одного уже меньше, – с непоколебимым спокойствием и всё той же ухмылкой самодовольного болвана, кинул Чак.

В комнату заглянула Кристин.

– Эй, детка, на этот стол еще один стакан пива, – сказал ей «сломанный нос», – ну что ты уснул что ли? Давай кидай или сбрасывай, – крикнул он на нервного механика.

Тот поспешно бросил четыре сотни и отхлебнул из своего стакана. Чак отодвинул банк в сторону и выложил «флоп», который составили: «дама червей», «пиковый валет», и «крестовая тройка». Все вновь стали прикидывать шансы. Взгляд механика забегал по игрокам, парень еще сильнее заерзал на стуле, от чего тот стал издавать треск.

Кристин принесла пива. Поняв, что заказ для меня, она состроила гримасу.

– Я пить не буду, – заверил ее я. Она улыбнулась и удалилась в дверной проем.

– Вообще-то, это мое угощение тебе, – раздраженно заметил Чак.

– И это значит, что отказываться не вежливо? – спросил я. – Это лишь объективная норма этикета и только. Формальность, такая же, как если после чиха я тебе сказал бы: «Будь здоров!» Пить мне или не пить – выбирать только мне.

– Ладно, сам выпью, – ответил Чак и схватил стакан.

Мужик в подтяжках обрадовался «вольту», появившемуся во «флопе», и кинул пару сотен. Механик наскоро поддержал ставку. Чак наоборот размеренно отхлебнул пива, полюбовался на карты в руках и уравнял деньги. Затем он выложил следующую карту. Дама, видимо, подняла его шансы вдвое, и Чак улыбнулся еще шире. Мужик с большим пивным животом, поддерживаемым подтяжками, осознав, что у него в руках, кинул восемь сотен, и, довольный, откинулся на спинку стула. Нервный механик все так же наскоро уровнял ставку, продолжил потирать ладонь об джинсы.

– Что ты там вечно потираешь, – заржал Чак, – яйца что ли? – и, разразившись смехом, уровнял ставку.

Последняя «девятка», видимо, уже не влияла на расклады. Мужик с пивным животом кинул еще пять сотен. Нервный парень в замызганной рубахе уравнял ставку. А Чак, предчувствуя триумф, откинулся на спинку стула и, почесывая затылок, кинул все пять тысяч на кон.

– Ва-банк, господа!

Мужик с подтяжками замешкался, и не став рисковать, сбросил карты. Парнишка еще больше заерзал на стуле, на лбу его выступили капли пота.

– У… у меня нет пяти тысяч… только четыре, – выдавил он дрожащим голосом.

– Так уж и быть, я дам тебе еще штуку, – усмехнулся мужик с пивным животом, и протянул деньги дрожащему пареньку, – если что мой «фордик» отремонтируешь бесплатно так сказать, хочу посмотреть, что из этого выйдет.

– Сдаваться надо дурила! – кинул Чак, – денег, что ли много стало, я то думал, что вы там за еду тачки чините, – и он разразился дебильным смехом.

Парень кинул деньги в общий банк.

– Ну, давай герой вскрывайся, – Чаку всё не терпелось уже забрать выигрыш.

Парень весь трясся, но не спешил вскрывать карты.

– Да чего это я с тобой вожусь, – побитый выложил два «короля» и стал сгребать деньги, – две пары на «королях» и «тройках», учись сынок!

Паренек трясущимися руками бросил карты на стол…

– Ха, «Фул Хаус»! – вскрикнул мужик в подтяжках. – Вот это он тебя обул, так сказать. А это моё, – он забрал обратно тысячу своих и захлопал в ладоши.

Чак, обуреваемый злобой, уставился сначала на «тройки», затем на парня, обставившего его.

– Это тебе так с рук не сойдет, сосунок! – грубо кинул он дрожащему парню.

Парень же и хотел бы улыбнуться и боялся отхватить за честную победу. Он сложил себе деньги за пазуху и торопливо направился к двери. Чак провожал его обезумевшим от ярости взглядом. Как только паренек скрылся за дверью, он вскочил из-за стола и помчался на улицу.

– Да, я парню не завидую, – прошептал «ковбой».

– Слышали про убитую девушку? – спросил я, переводя тему.

– Мне моя женушка уже все уши объездила, – сказал мужик в подтяжках. – Какую-то бабу пришили и вырезали на теле что-то там из библии. Говорят, это из-за нее сюда полиция приходила.

– Ну, в Болоте такого я не припомню, – заметил «ковбой». – Психи, одним словом.

Мужик в подтяжках прокашлялся.

– И что в башке у таких людей толкает их делать такое?

– Сексуальная анафема толкает, – заметил я.