Андрей Акимов - Пристанище

– Давай, неси воду в дом и вылей в бочку. Скоро все пойдут к пекарю. И мы пойдем.

– А зачем все пойдут к пекарю? – решил уточнить Кристофер.

– Как зачем? За хлебным червем!

Через несколько часов, когда начало вечереть, Кристофер и Ларри стояли в числе небольшой кучки местных жителей у дома пекаря по имени Штэфан Бо. Как оказалось, именно его, этого усатого толстяка, Кристофер уже видел на крыльце большого сруба на Центральной улице. Его жилище располагалось совсем недалеко от дома Ларри, внутри просторного двора за забором с большими воротами, которые сегодня были раскрыты для всех. Рядом с его бревенчатым домом, украшенным фигурной резьбой, стояло небольшое каменное, прямоугольное строение. Это была пекарня, где обычно трудилось все семейство Бо. Штэфан, обычно доставляющий свою выпечку в трактир Сиды, сегодня, как и в любой праздник, соорудил небольшой прилавок прямо у себя во дворе. Все желающие могли прийти к нему и приобрести самые свежие пироги и булки, а в этот конкретный день – хлебного червя.

Хлебный червь был не чем иным, как испеченной карикатурной фигуркой червя, больше напоминающего гусеницу овальными секторами своего тела. Штэфан Бо, нацепивший поверх осенней одежды пестрый поварской фартук и колпак, травил едва складные прибаутки своим высоким, почти женским голосом, раздавая выпечку. Ларри Хилсон объяснил Кристоферу, что по древней местной традиции, в День Танцующей Рыбы всегда выпекается большой хлебный червь, которого все дружно поедают за общим столом. При этом обязательно изготовляется много маленьких червей, которыми люди должны покормить рыбу, а затем принести домой и так же в последствии съесть. Вся суть этих действий заключалась в выражении таким образом символического почтения рыбе, которая являлась одним из главных ходовых продуктов жителей Пристанища.

– Значит, вы один день кормите рыбу, а потом целый год едите ее? – саркастически подытожил Крис, рассматривая купленного ему Хилсоном, еще не успевшего остыть, душистого червя.

– Никогда не думал об этом в таком ключе, – ответил старик, заворачивая своего червя в прихваченную из дома чистую ткань.

Со своими приобретениями Ларри и Крис отправились по Центральной улице к северному мосту. Проходя мимо трактира, Мол снова увидел на высоком крыльце женщину, которую видел, когда ходил за водой. Она сидела на корточках и, улыбаясь, трепала за щеки крупного пузатого мальчугана лет восьми. Вблизи она казалась намного упитаннее, но не настолько, чтобы слыть толстухой. Просто природа наделила ее крупными формами, как рассудил про себя Крис. Хилсон, проследив взгляд Мола, тихо проговорил ему, когда они миновали трактир:

– Это – та самая Сида, о которой я тебе говорил. Сида Леери. Она овдовела несколько лет назад и теперь заправляет трактиром своего покойного супруга.

– А мальчик, наверное, ее сын?

– Угадал, – ответил Ларри. – Она в нем души не чает. Вот от них лучше держаться подальше. Я имею ввиду не водить с ней дружбу. А уж в трактире-то у нее посидеть, если охота, так это не опасно.

Следом за трактиром по направлению к северному мосту располагалась конюшня. Легкий ветерок донес до шествующих характерные запахи сена, конского пота и экскрементов.

– Здесь, за поворотом, живет владелец лошадей и повозок, местный транспортный магнат. Зовут его Сонди Шэр. Его чаще всего невозможно застать дома, потому что он постоянно в каких-то разъездах. В его отсутствие лошадьми и повозками распоряжается его сын – Леонид. Если нужно куда-либо съездить, или перевезти что-то тяжелое, обычно обращаются к ним.

Последний маленький квартал слева перед мостом заселяли лесорубы. Они-то и были основными нанимателями повозок Шэра. По словам Хилсона они жили, словно не в этом поселке. Несколько зрелых мужчин и их семьи отгородили свои дома высокими заборами, которые соединили, создав один большой, охватывающий весь занятый ими сектор. Лесорубы уходили с острова ранним утром в разные стороны, чередуя их по дням, а возвращались к позднему вечеру. Раз в два или три дня они арендовали грузовую повозку и за несколько ходок привозили нарубленные за предыдущие дни деревья, которые потом постепенно обрабатывали и распродавали местным жителям или проезжим чужакам. Они вообще ни с кем не общались, кроме как друг с другом. Родом эти люди были, по предположениям Ларри, откуда-то далеко с юга, судя по их смуглому цвету кожи. Проходя мимо действительно высокого забора из плотно сбитых, вкопанных в землю бревен, Кристофер услышал звуки пилы и топора.