Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

— Как интересно, — произнес Пендергаст скучающим голосом, уже направляясь к двери. Он, казалось, уже потерял всякий интерес к делу.

— Мы сделали фоторобот, — продолжил д’Агоста, — и вот он. Сравните этого парня на экране с фотороботом, — д’Агоста сорвал лист с боковой поверхности монитора Хименеса и протянул его агенту. — Это совпадение. Взгляните!

— Рад слышать, что дело продвигается хорошо, — сказал Пендергаст, приближаясь к двери. — Я боюсь, что мое внимание сейчас полностью поглощено кое-чем другим, но я уверен, что расследование в надежных руках…

Он умолк, как только его взгляд упал на портрет, который д’Агоста протягивал ему. Его речь прервалась, и он замер, вновь превратившись в мраморное изваяние. Лицо его при этом — если это было вообще возможно — стало бледнее обычного. Он протянул руку, взял лист и пристально вгляделся в лицо на нем, слегка шурша бумагой. Затем он опустился на свободный стул у стены, все еще держа в руках бумагу и смотря на нее с повышенным вниманием.

— Бономо проделал чертовски хорошую работу, — заметил д’Агоста. — Теперь все что нам остается сделать, это выследить этого сукиного сына.

Мгновение Пендергаст не отвечал. Когда он, наконец, заговорил, его голос был таким мрачным, что, казалось, он звучит из могилы.

— Воистину удивительно, — наполовину прошептал он. — Но нет никакой необходимости выслеживать его.

Эти слова заставили д’Агосту встрепенуться.

— Что вы имеете в виду?

— Я недавно познакомился с этим джентльменом. На самом деле, совсем недавно , — и рука, держащая фоторобот, очень медленно опустилась, в то время как лист бумаги соскользнул на пыльный пол.

Лейтенант д’Агоста никогда прежде не бывал в оружейной комнате Пендергаста в особняке на Риверсайд-Драйв. В этом доме вообще было очень много комнат, которые ему так и не довелось увидеть — лабиринты и хитросплетения его помещений казались бесконечными. Однако эта комната стала для лейтенанта приятным сюрпризом. Его отец был заядлым коллекционером стрелкового оружия, и д’Агоста перенял его интерес — пусть и в несколько меньшей степени. Осмотревшись здесь, лейтенант с любопытством отметил в коллекции Пендергаста несколько поистине редких экземпляров. Комната казалась небольшой, но обставлена была роскошно — богатства ей добавляли палисандровые стены и кессонный потолок. Два огромных гобелена — очевидно, очень старых — висели друг напротив друга. Остальные стены были уставлены встроенными шкафами с запертыми стеклянными дверцами, за которыми покоилось удивительное разнообразие классического оружия. Казалось, некоторые экземпляры были старше Второй Мировой Войны. Здесь обретались винтовка «Ли-Энфилд 303» и «Маузер» модель 1893-го года — оба в идеальном состоянии. Здесь же нашли свое пристанище очень редкий «Люггер» .45 калибра, ружье на слона «577 Нитро Экспресс» Уэстли Ричардса со стволом, инкрустированным слоновой костью, револьвер Самуэля Кольта .45 калибра одинарного действия (прямо со старого Запада — с семью зарубками на рукоятке) и множество других винтовок, дробовиков и пистолетов, которые д’Агоста был не в силах идентифицировать. Он прохаживался из стороны в сторону, разглядывая каждый экспонат и одобрительно насвистывая себе под нос.

В центре комнаты стоял стол, вокруг которого располагалось с полдюжины стульев. Пендергаст сидел во главе стола, соединив пальцы домиком. Кончики указательных перстов сего бледного изваяния выжидающе постукивали друг по другу, а кошачьи загадочные глаза глядели в никуда.

Д’Агоста, наконец, отвлекся от созерцания оружия и обратил внимание на своего друга. Он был раздражен загадочным отказом Пендергаста объяснить, кем именно был фальшивый ученый, но предпочел подавить злость, напомнив себе, что агент ФБР всегда и всё делает, согласовавшись лишь с собственным странным, эксцентричным методом, так что лейтенанту стоило проглотить свое нетерпение и в сопровождении Пендергаста поехать на Риверсайд-Драйв.

— У вас здесь собрана внушительная коллекция, — заметил д’Агоста.

Пендергаст скользнул по нему быстрым взглядом, но поначалу промолчал. Ему потребовалось несколько мучительно долгих секунд, чтобы собраться с ответом:

— Эту коллекцию собрал мой отец, — сказал он. — Как видно по моему «Лес Баеру», мой собственный вкус несколько отличается от его пристрастий.

В комнату вошла Марго, а спустя мгновение появилась и Констанс Грин. Они двое представляли собой разительный контраст при условии идентичных фамилий. Констанс была одета в старомодное платье с полосками белого кружева на горле и запястьях, которые, как подумал д’Агоста, придавали ей схожести с кинематографическими персонажами. Он восхищался ее волосами цвета дорогого красного дерева, она казалась ему очень красивой, обладающей особенной — запретной, даже пугающей красотой.