Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

Тысячи мыслей вихрем проносились в голове Марго. Она могла бы убежать, могла бы вырвать сумку, она могла бы сбить Фрисби с ног и умчаться прочь, могла бы умолять его, постараться отговорить, попытаться подкупить его... Но ни один вариант не имел ни малейшего шанса на успех. Ее поймали с поличным, вот и всё. Пендергаст умрет.

Несколько секунд они оба молча просто смотрели друг на друга. По лицу Фрисби было видно, что милосердия от него ждать не стоит.

А потом выражение его триумфа внезапно изменилось: сначала на лице отразилось замешательство, затем — шок. Глаза Фрисби резко округлились, губы напряглись. Он открыл рот, но оттуда не донеслось ни звука — только странное бульканье, замершее где-то в глубине его горла. Он уронил фонарь, тот ударился о каменный пол и погас, погрузив комнату во тьму. Инстинктивно, Марго протянула руку и дрожащими пальцами выхватила у Фрисби свою сумку. Мгновением позже она услышала звук того, как его тело грузно рухнуло на пол.

И тогда загорелся новый свет, в котором показались очертания человека, стоявшего позади Фрисби. Он шагнул вперед и — словно бы в качестве акта вежливости — пролил свет на свое лицо, явив мужчину невысокого роста со смуглым лицом, черными глазами, и очень слабой улыбкой, играющей в уголках рта.

В то же самое время, ровно в девять пятнадцать, наемная машина повернула к дому 891 по Риверсайд-Драйв, развернулась и остановилась около ворот особняка с работающим на холостом ходу двигателем.

Прошла минута, затем вторая. Парадная дверь открылась, и вышла Констанс Грин, одетая в черное плиссированное платье со вставками цвета слоновой кости. Черный чехол из баллистического нейлона был перекинут через одно ее плечо. В тусклом сиянии лунного света строгое, даже элегантное платье выглядело почти как камуфляж.

Наклонившись к окошку водителя и неслышно что-то прошептав, она открыла заднюю пассажирскую дверь, осторожно положила чехол на сидение, а затем скользнула рядом с ним сама. Двери закрылись, машина тронулась в обратный путь, а затем слилась с интенсивным потоком машин, направляясь на север.

Доктор Гораций Стоун неожиданно проснулся и не сразу понял, где находится. Секунду спустя он обнаружил себя в комнате со своим пациентом. « Этот кошмар не закончился ».

Ему не нравилось исполнять обязанности медсестры, и он делал это весьма неохотно, успокаивая себя лишь тем, что больной платил ему очень большие деньги, да и случай был весьма необычный, можно даже сказать, удивительный. О нем вышла бы отличная статья в « JAMA» — конечно, только после смерти пациента и после его вскрытия. Лишь получив результаты всех анализов, врачи имели бы, по крайней мере, больше шансов диагностировать этот необычный недуг.

Безусловно, выйдет отличная статья.

Доктор Стоун покачал головой, отгоняя сонливость, и, наконец, увидел, что разбудило его. Глаза Пендергаста были открыты и сверлили его напряженным взглядом.

— Мой телефон?

— Да, сэр, — Стоун взял с бюро телефон и протянул его.

Он бросил беглый взгляд на пациента, оценивая его состояние. Лицо измученного агента было бледным, почти белым.

— Девять двадцать. Констанс — где она?

— Мне кажется, она только что ушла.

— Вам кажется ? — в слабом голосе больного вдруг прорезалась сила, а глаза загорелись почти одержимым блеском.

— Ну… — начал Стоун, смутившись, — я слышал, как она попрощалась с миссис Траск, и как захлопнулась входная дверь, а на улице ждала наемная машина, которая забрала ее.

Стоун был потрясен, когда Пендергаст приподнялся на кровати. Он явно находился в стадии ремиссии заболевания.

— Я настоятельно советую…

— Молчите, — прервал его Пендергаст, отбрасывая одеяло и с трудом поднимаясь на ноги. Неизвестно, на каком «топливе» держался этот человек в его нынешнем состоянии, но следующее движение поразило доктора: Пендергаст вырвал из руки катетер капельницы. — Отойдите в сторону.

— Мистер Пендергаст, я просто не могу позволить вам покинуть постель.

Пендергаст поднял на доктора Стоуна свои светлые, сверкающие глаза.

— Если вы попытаетесь остановить меня, я буду вынужден причинить вам боль.

Эта неприкрытая угроза прервала возражения Стоуна. Пациента явно лихорадило, он находился в бреду и, возможно, галлюцинировал. Доктор в который раз пожалел, что ему отказали в просьбе пригласить медсестру для дополнительного надзора. Сейчас, глядя на Пендергаста, Стоун понимал, что вряд ли сможет справиться с ним самостоятельно, не навредив ни себе, ни пациенту, поэтому, смирившись со своей беспомощностью, он вышел, а Пендергаст принялся снимать с себя пижаму.