Энн Райс - Кровавый гимн

Насмерть перепуганные, они мгновенно подчинились.

В конце концов, все знали, что Мона Мэйфейр была любовью всей жизни Квинна, до тех пор пока его дорогая тетушка Куин, заядлая путешественница и непревзойденная рассказчица, не заставила его отправиться вместе с ней в Европу, в ее, как она выразилась, «самое последнее путешествие», которое по каким-то причинам растянулось на три года.

А вернувшись домой, Квинн узнал, что Мона находится в Мэйфейровском медицинском центре и что к ней никого не пускают.

Потом Квинн был жестоко обманут и насильственно получил Темную Кровь, а Мона еще год провела в стенах больницы, чувствуя ужасную слабость и не в состоянии даже нацарапать записку или взглянуть на цветы, которые каждый день присылал ей Квинн…

Итак, домочадцы поспешно перетащили цветы в спальню Квинна.

Истощенная девочка (я позволяю себе именно так ее называть, поскольку речь идет о двадцатилетнем создании) не могла самостоятельно подняться по винтовой лестнице. Галантный Нэш Пенфилд, старый учитель Квинна и джентльмен от бога (именно он отполировал до блеска манеры Квинна) отнес Мону на второй этаж и уложил в «будуар из цветов», как она это назвала. Малышка заверила его в том, что розы без шипов, легла на спину и начала декламировать обрывки строчек из Шекспира, дополняя их собственными словами:

– Молю, позволь мне лечь в постель новобрачной, на ложе, усыпанное цветами, а после пусть они украсят мою могилу.

В этот момент на пороге спальни появился тринадцатилетний Томми, еще не оправившийся от душевной раны, вызванной потерей тетушки Куин. Увидев Мону в таком состоянии, он расстроился еще больше – так, что его начало трясти и Нэш вынужден был увести мальчика из комнаты. Большая Рамона осталась в спальне.

– Эта девочка умирает! – произнесла она драматическим, достойным героини шекспировских трагедий шепотом.

– Ну, это не новость! – со смешком откликнулась рыжеволосая Офелия и попросила принести ей банку холодной содовой.

Жасмин думала, что дитя готово вот-вот испустить дух, что вполне могло произойти в любую секунду, но этого не случилось. Девочка заявила, что ожидает Квинна, а пока просит всех уйти. Когда Жасмин прибежала назад со стаканом пенящегося газированного напитка с опущенной в него согнутой соломинкой, Мона едва прикоснулась к питью.

Вы можете прожить всю жизнь в Америке, так и не увидев хоть одного смертного в столь плачевном состоянии.

Но в восемнадцатом веке, когда я появился на свет, подобная картина не была редкостью. В те времена в Париже люди умирали от голода прямо на улицах. То же самое происходило в девятнадцатом веке в Новом Орлеане, когда в Америку хлынули изголодавшиеся ирландцы. В городе было полно попрошаек, больше похожих на обтянутые кожей скелеты. В наше время людей в состоянии, близком к тому, в котором пребывала Мона Мэйфейр, можно встретить, пожалуй, лишь в лагере какой-нибудь зарубежной миссии или в особой больничной палате.

Большая Рамона вдруг сообщила, что когда-то на этой кровати умерла ее собственная дочь, Маленькая Ида, и что это не место для больного ребенка. Жасмин шикнула на бабушку, а Мона так расхохоталась, что у нее начался приступ удушья. Однако ей удалось с ним справиться.

Стоя на кладбище и вспоминая недавние события, как если бы они возникали перед моими глазами, отражаясь в волшебном зеркале, я видел и Мону, когда-то удивительно красивую, утонченную девушку около пяти футов и одного дюйма ростом. Но болезнь, вызванная невероятно тяжелыми родами, тайна которых, несмотря на все мои способности, так и осталась для меня нераскрытой, сделала свое черное дело, и теперь Мона весила меньше семидесяти фунтов, а ее роскошные густые рыжие волосы только подчеркивали страшную картину тотального разрушения. Девочка была на волосок от смерти, и только желание жить и сила воли не позволяли ей сдаться на милость судьбы.

Именно воля и колдовство – то, на чем стоят ведьмы – помогли ей собрать все эти цветы и по приезде на ферму привлечь помощников.

Но теперь, когда Квинн пришел, когда Квинн был рядом, а мысль о смерти приобрела четкие очертания, боль во всех внутренних органах, во всех суставах одолела Мону, девочка чувствовала ее каждой клеточкой кожи. Даже сидеть среди цветов было пыткой.

Что до моего доблестного Квинна, то он больше не проклинал свою судьбу и предлагал Моне Темную Кровь. Меня это не удивило, но лучше бы он этого не делал.