Денис Гербер - Бешеный ангел. Два тела Раймонда Луллия

Тут произошло нечто странное, о чём Эдуард впоследствии будет вспоминать не без содрогания. Взгляд Раймонда Луллия вдруг потерял свою каталонскую жгучесть и как-то погас. Казалось, что душа учёного временно покинула тело и находится где-то далеко. Может быть, в Палестине, подле Гроба Господня, проверяя, на месте ли святыни, которые они собираются очистить от присутствия неверных? Так старик просидел с десяток секунд. Затем Эдуард с ужасом заметил, что только один глаз алхимика обрёл ясность, в то время как второй продолжал оставаться безжизненным. Некоторое время учёный, не моргая, смотрел прямо на монарха, а после и второе око вернулось к нормальному состоянию.

– Я согласен, ваше величество, – проговорил он, наконец, выйдя из состояния прострации, – но вы должны обещать мне, что ни одна монета из сделанного мною металла не будет потрачена во вред христианской вере и её преданным служителям.

Эдуарду вдруг представилось, что за спиной Раймонда Луллия стоит целая толпа. Нет, не толпа – стройное войско, каждый член которого со строгостью взирает на короля. Все эти призраки являлись немыми свидетелями того, что сейчас скажет монарх.

– Клянусь копьём святого Георгия! – торжественно произнёс Эдуард, поднимаясь с кресла, – эти деньги пойдут лишь на благое дело, а наш крестовый поход станет самым достойным за всю историю христианства!

Учёный, судя по всему, остался доволен таким ответом. Он поднялся на ноги вслед за королём.

– Осталось ещё одно обстоятельство, – добавил Эдуард. – Как вы поняли, я не особо рассчитываю на поддержку своих вассалов и боюсь, как бы мой кузен снова не использовал всё это в своих гнусных целях. Другими словами, наше предприятие должно остаться тайной для всех остальных.

– Полностью соглашусь с вами. То, чем я занимаюсь, не подлежит огласке, и лишние слухи могут только навредить.

– Отлично, тогда я предлагаю сделать вашу лабораторию прямо здесь, в Тауэре – одном из самых надёжных мест моего королевства.

Кивком головы алхимик дал понять, что не возражает.

– В таком случае жду от вас указаний. Будьте любезны, составьте подробный список того, что вам понадобится, и передайте его коннетаблю. Нет, лучше лично мне – я намерен взять дело под собственный контроль. – Эдуард улыбнулся особенно широко. – И я надеюсь видеть вас на торжественном приёме завтра перед обедом.

Весть о прибытии в Лондон знаменитого алхимика вмиг облетела двор, затем Лондон, а после стала расползаться по стране с быстротой, с которой хорошие новости нередко опережают дурные. Все, кто находился в Тауэре или вблизи замка, включая и тех, для кого имя Раймонда Луллия являлось не более чем пустым звуком, вдруг возжелали хоть одним глазком лицезреть столь известную в Европе персону. Особенно повезло тем, кто был приглашён на королевский приём и последующий обед в здании Белого Тауэра. Учитывая, что уже следующим утром король должен был отправиться в своё любимое с детства поместье Кинг Ленгли, для придворных это была едва ли не последняя возможность увидеть Луллия живьём.

Большой зал на первом этаже Белого Тауэра наполнился ароматами благовоний, перебивающих запах человеческих тел. Обычай регулярно мыться – так, как это уже делали арабы, – ещё не укоренился в Европе, но различные духи знать применяла с большой охотой.

Король расположился в центре помещения в высоком кресле. Его бархатный камзол, сшитый по последней моде, блестел драгоценными камнями, грудь и спину украшали золотые львы. Один из этих львов, а точнее – тот, что был на королевской груди, – имел непропорционально короткий хвост. Он не извивался так гордо и величественно, как на прочих изображениях, а торчал, подобно какому-то обрубку. Поначалу Эдуард собирался выдать десяток плетей итальянскому мастеру, изготовившему этот «шедевр», но после вдруг щедро наградил его. Королю пришло в голову (не без помощи Хьюго Диспенсера), что это отличие делает его кем-то особенным в роду Плантагенетов. Обрубок стал символом его индивидуальности.

Хьюго Диспенсер граф Глостер разместился по правую руку от короля; место с другой стороны занимал Сигрейв – коннетабль Тауэра. Они наслаждались виртуозной игрой известного менестреля-арфиста, прибывшего по приглашению короля с Кипра. Именно в тот момент, когда прозвучал последний аккорд, в зале появился припозднившийся Луллий. Он вновь был в сопровождении аббата, но присутствующие как будто заметили только его. В возникнувшей тишине послышался шёпот.