Константин Белослудцев: Ворота

Дима расположился на верхней полке кровати и почти не слезал с нее. Напротив него слушала громкую музыку некрасивая девушка с торчащими во все стороны зубами, а внизу кряхтела жалующаяся на жизнь и нынешнюю молодежь старуха, которая ехала в сторону столицы вместе со своим непослушным внуком, доставляющим неудобства всему вагону. Он то ревел, то смеялся, то, сопровождаемый матом бородатого мужика, который ехал за стенкой, бегал из одного конца вагона в другой.

Ни о каком покое не могло быть и речи, а наушники Димы, как назло, сломались, и ему приходилось терпеть все муки долгого путешествия на плацкарте. Он и не помнил, сколько раз проклял себя за решение съездить домой.

– Самолет был бы лучше, – сказал Дима девушке, когда до его станции осталось примерно двести километров.

– Что? – страшненькая не поняла, – Самолет?

– Да, самолет, – ответил Дима, – На плацкарте с ума сойти можно. Ты, ведь, в Перми на поезд села?

– Да.

– До Перми я на самолете долетел, а дальше до Латина – в поезде, но в купе вместе с отцом.

– Рада за тебя, – девушка, разговаривая с ним, неимоверно стеснялась лишний раз открыть рот, а Дима, на протяжении всего пути, пытался разговаривать с ней как можно чаще, чтобы заставлять ее чувствовать стыд.

– Да, наверно, – юноша зевнул, – Ладно, мне пора собираться.

– Но ты же говорил, что в Москву едешь.

– Уже нет, – Дима улыбнулся, – Отец звонил, сказал, что на лето на дачу жить переехал. Вот и я на даче поживу. Чего плохого?

– Ничего, – девушка покраснела и отвернулась, – Ладно, собирайся.

Дима осторожно спустился вниз и стал аккуратно складывать постельное белье на край кровати и стирать все следы своего пребывания в этом вагоне. За пять минут со всеми делами было покончено, и оставалось только ждать.

В его деревне поезд не останавливался, поэтому на подступах к ней юноша пересел с него на электричку. После душного плацкартного вагона недолгое пребывание в прохладной и не набитой потеющими людьми электричке показалось ему настоящим раем.

Утопающая в зелени станция, которая выглядела, как обычная автобусная остановка, встретила Диму с распростертыми объятиями. Точнее, это сделал его отец, Хандорин Андрей Иванович, ждущий своего сына рядом с узкой протоптанной тропинкой, уводящей к деревне, в которой Диме предстояло провести некоторое время.

– Дима! – еще издалека закричал Андрей Иванович, – Иди сюда, быстро!

Дима рассмеялся и со всех ног бросился к отцу, который так обнял его, что выбил весь воздух из легких.

– Я соскучился! – Андрей Иванович был готов разрыдаться от радости.

– Я тоже, тоже! – Дима, действительно, соскучился, – Ну, пойдем?

– Да, конечно!

Андрей Иванович выпустил сына из крепких объятий и с гордостью посмотрел на него.

– Совсем на меня уже похож, – сказал он.

Дима вновь не сумел сдержать приступ смеха. До отца ему было еще далеко. Андрей Иванович был сильным высоким мужчиной с вздувающимися под одеждой мускулами, короткими стрижеными волосами и суровым лицом, которое покрывала трехдневная щетина. Рядом с ним не настолько крепкий и волосатый Дима выглядел неважно, однако ростом и манерой поведения он был схож с отцом. Даже походка у них была одинакова.

Деревня, в которую прибыл Дима, была построена недавно. Все дома и постройки отличались своей новизной, и в большей степени являлись загородными домами людей из городов и столицы, находящейся в ста километрах от деревни, которая в буквальном смысле тонула в лесной зелени. Деревья росли везде, и даже в огородах некоторых немногочисленных домов, которых стояло всего тридцать, можно было увидеть высокие ели или лиственницы с березами. В центре под легким ветерком плескался своей немного мутной водой пруд, в котором жители разводили карпов и окуней, изредка выпрыгивающих из-под воды и разжигающих у людей желание порыбачить, а рядом с ним расположилось единственное в деревне каменное строение, в котором находился медпункт. Фельдшер, работающий в нем, жил в доме напротив, и был самым уважаемым человеком в деревне.

Дима все это знал, ведь проводил в этой деревне уже не первое лето. Его отец купил участок земли и дом сразу же, как только все это начало продаваться, и заселился в новую дачу одним из первых, а Дима тогда был вместе с ним. После того, как от них ушла его мать, которая никогда не любила ни Андрея Ивановича, ни самого Диму, он постоянно находился рядом с отцом, пока не пришлось уехать учиться в другой город, ставший для Димы вторым домом.