Бентли Литтл: Наследие

Вот в таком месте проходила их семейная жизнь; и самое страшное, что они там не были чужими. И развелись не потому, что невзлюбили друг друга, – скорее, потому, что оба ненавидели так жить. Дом продали; он переехал в Денвер, потом в Миссулу, потом в Шейенн, а она… Бог знает куда.

Порой он задумывался, чем бы дело кончилось, если бы они не расстались? Наверное, он стал бы ее бить. А может, она зарезала бы его во сне. Так или иначе без насилия не обошлось бы…

Реклама закончилась, снова начался фильм, но смотреть было уже неинтересно. Он выключил телевизор и заснул рядом со Сьюзи, думая о Фиби, и о Финиксе, и о соседе-полицейском.

Утро. Турист из Нью-Йорка тащит вниз по ступенькам Настоящую Индейскую Лестницу из Санта-Фе, сделанную на Филиппинах. Весомое доказательство, что побывал на Диком Западе. Интересно, куда он ее денет? Где разместит в своей нью-йоркской квартирке?

Хотелось посмеяться над дурнем-ньюйоркцем – но вместо этого он открыл перед ним дверь и с каким-то гнетущим чувством слушал, как тот рассыпается в благодарностях, таща свою добычу к машине. Чуть поодаль немолодая пара запихивала в багажник огромный индейский горшок: от этого зрелища стало еще тоскливее. Что они расскажут друзьям, когда вернутся домой? Как опишут свое путешествие? «Ночевали в “Мотеле номер шесть”, напротив “Денни”, по соседству с “Макдоналдсом”»? Или в рассказах приукрасят это место: придадут ему ландшафт, соответствующий их представлениям об экзотике, будут восторженно рассказывать о загадочном и диком Санта-Фе?

Он вышел в холл и отдал портье ключи. Прихватил с собой бесплатный кофе, наполнив пластиковый стаканчик до половины, чтобы не пролить, и вернулся к себе. Сьюзи уже оделась и застегивала сумку. Сегодня на ней были белые шорты, белый топ, волосы забраны в конский хвост.

– Королева корта, – сказал он.

Сьюзи рассмеялась, решив, что это комплимент. Он оглядел номер – проверить, не забыли ли чего, подхватил свою сумку, и вместе они пошли к машине.

Остановились в забегаловке под названием «Счастливая фасоль», съели на завтрак буррито, сидя на красных пластмассовых стульях за красным пластмассовым столом под красным пластмассовым тентом.

На шоссе выехали уже в десять. Небо здесь было точно такое, каким он его помнил: бескрайнее, синее, с разбегающимися во все стороны завитками облаков. Горы Сангре-де-Кристос, с покрытыми снегом вершинами, очень красивы; остановились, чтобы пофотографировать. Сьюзи хотела непременно сняться на фоне выщербленного временем и ветром известнякового столба, к которому уже выстроилась очередь. Припарковавшись, они подождали, пока снимутся и уедут остальные; затем Сьюзи, раскинув руки и подпрыгивая, перебежала через дорогу, встала у столба, и он ее снял.

Чуть позже они поссорились. Случилось это в Эль-Сантуарио-де-Чимайо, мексиканской церквушке, прославленной какой-то особой «чудесной грязью», исцеляющей болезни. Когда они туда приехали, маленькая пыльная парковка перед церковью была полным-полна, узкий немощеный подъезд тоже забит машинами, а возле церкви толпились единой массой страждущие латиноамериканцы и белые туристы.

В маленькую церквушку вошли вместе, но скоро ему стало не по себе в тесноте и духоте, и он вышел. Сьюзи догнала его несколько минут спустя, кипя от злости. Почему, он так и не понял. Решил не спрашивать. Зачем? И так ясно: он что-то сделал или чего-то не сделал, – а извиняться за то, в чем не виноват, не было никакого желания. Однако молчание не помогло избежать ссоры. По дороге к машине Сьюзи сообщила: в церкви она протянула ему руку, а он словно и не заметил! «Я действительно не заметил», – сказал он. «В этом-то и проблема, – сказала она, – вечно ты меня не замечаешь!» Дурацкий спор: но, как обычно, спорили они так, словно от этого зависела их жизнь, вспоминая предыдущие прегрешения, уходя все дальше и дальше в дебри воспоминаний, пока не обнаружили, что, стоя по обе стороны от машины, кричат друг на друга из-за чего-то, что он сказал в Вайоминге четыре дня назад.

Никто не мог победить в этом споре, и никто не хотел уступать. Надутые, не глядя друг на друга, они залезли в машину и не разговаривали, пока дорога не начала взбираться в гору; тогда Сьюзи придвинулась ближе, положила руку ему на колено и сказала: «Давай не будем ссориться!» Он подставил щеку для поцелуя, и Сьюзи, вполне успокоенная, с облегчением принялась делиться впечатлениями о поселках и зеленых долинах, мимо которых они проезжали.