Джейсон Мотт - Исцеляющая

– Я должна идти, – твердо сказала Эйва.

Внезапно похолодало. По спине побежали мурашки, она поглубже засунула руки в карманы пальто.

– Мне нужно возвращаться, – добавила она.

– Ну наконец-то, – выдохнул Уош, но Эйва все не двигалась.

– Понимаю, твои наверняка уже волнуются. – Сэм вытянул из-под себя одну руку – белую, бескровную, – помахал ею, восстанавливая приток крови. – Ты не против, если я и вторую вытащу? – спросил он, кивая на затекшую конечность.

Достав вторую руку, потер ладони друг о друга, покачал головой и продолжил, обращаясь не то к рукам, не то к Эйве:

– Чудеса, да и только. Не возражаешь, если я встану?

Поднялся, отряхнул брюки и тоже сунул руки в карманы. Потоптался, переступая с ноги на ногу. Все это время мужчина не переставал улыбаться.

– Холодно, – пояснил он, сделал несколько шагов вперед и протянул Эйве ладонь. – Можно пожать твою руку? – Сэм перевел взгляд с ладони на девочку.

– Нет! – быстро ответил Уош.

– Брось, – возразила Эйва, – мне надоело шарахаться от всего на свете. Это же всего-навсего рукопожатие.

И прежде чем Уош успел возразить, Эйва пересекла улицу и, преодолевая внутреннее сопротивление, пожала протянутую ей руку.

– Приятно познакомиться, Сэм.

Тот обеими руками сжал ее ладонь.

– Спасибо, – тихо сказал он, не выпуская пальцев Эйвы.

Рукопожатие длилось и длилось, пока до девочки не дошло наконец, что она попалась. Сэм крепко держал ее за руку.

– Ты ведь мне поможешь? – Мужчина заглянул ей в лицо, в глазах у него стояли слезы. – Я болен, болен уже очень давно, но ведь ты меня починишь? Поможешь мне?

Эйва попыталась выдернуть руку из его железной хватки. Бесполезно.

– Мне просто нужно, чтобы ты мне помогла, так же как своему другу. А потом я тебя отпущу, и мы больше никогда не увидимся, обещаю.

– Отпустите меня немедленно, – приказала Эйва.

Теперь она испугалась по-настоящему. Дернула изо всех сил, но Сэм не подался. Она будто в капкан угодила. Уош подскочил к ним и попытался разжать пальцы мужчины, тоже безуспешно. К тому внезапно вернулась вся сила, которую он источал при первом на него взгляде.

– Ты должна помочь мне, – повторил Сэм.

– Отпусти ее! – заорал Уош, продолжая бороться.

– Пожалуйста, – бубнил Сэм, – прошу тебя, помоги мне, вылечи меня.

Эйва не оставляла попыток высвободиться из его хватки, но он обхватил ее и поднял барахтающуюся, вопящую над землей.

– Ты должна, – сказал он.

На его лице сохранялось все то же детское выражение, словно он не имел намерения причинить ей вред.

Вдруг Сэм упал на колени, и Эйва оказалась на коленях перед ним. Уош изо всех сил пнул мужчину, но тот даже не заметил. Держа Эйву за запястья, он прижал ее ладони к своим щекам, мокрым от слез.

– Излечи меня, помоги мне, – умоляюще твердил он. – Помоги, чтобы он мог мною гордиться.

Внезапно мужчина умолк. Закрыв глаза, он прижимал ладони Эйвы к своему лицу и тихонько всхлипывал. Его губы беззвучно шевелились – кажется, он молился. Эйва, испуганная до смерти, почувствовала жалость. Даже Уош застыл, пораженный поведением Сэма. Он ожидал грубого насилия, а перед ним был неразумный ребенок, умоляющий о помощи.

– Прошу тебя, – всхлипывал Сэм, но рук Эйвы не отпускал.

– Хорошо, – мягко произнесла Эйва. – Но ты должен меня освободить.

– А ты не обманешь?

– Нет.

– Что ты творишь, Эйва? – ужаснулся Уош.

– Обещаешь? – спросил Сэм.

– Обещаю, – кивнула Эйва.

Сэм глубоко вздохнул и разжал пальцы.

– Ладно, – дрожащим голосом сказал он и всхлипнул. – Я готов.

Мужчина ждал. Эйва – тоже, хотя сама не знала чего. Оба они продолжали стоять на коленях. Эйва смотрела на Сэма, не отрывая ладоней от его щек.

– Я готов, готов, готов… – басом гудел он.

Эйва смотрела на свои руки, баюкающие лицо мужчины. Они были маленькими, темными, совершенно обыкновенными, очень похожими на мамины. Эйва словно наяву услышала голос матери. Он звучал в ветре, перебирающем голые ветви дубов, выстроившихся вдоль улицы. В глухом шорохе из подлеска. Эйва разозлилась. Мать умерла. И навсегда останется мертвой. Ее руки ничего не могли с этим поделать.

Когда Сэм, устав ждать благодати, открыл глаза, он обнаружил, что стоит один на опустевшей улице и бормочет молитвы.

– Мейкон!

Дверь открылась, и на пороге появился помощник шерифа. Этот коренной житель Стоун-Темпла, парень лет двадцати, был одним из немногих, кто находился сейчас в участке не для того, чтобы продавать информацию журналистам, а чтобы работать.