Дмитрий Скирюк: Блюз чёрной собаки

Лицо белее алебастра
И подведённые глаза,
Причёска пышная; как астра,
Блестит зеркальная слеза,

Передник белый, чепчик чёрный
И с ворохом атласных лент,
И платье с юбкой непокорной,
Не доходящей до колен…

Викторианская Алиса
Была невинна и нежна,
И я в быту (и даже в мыслях)
Почти такая, как она.

Я в плен корсетов и шнуровок,
Подвязок, ленточек бегу
От глупых джинсов и кроссовок,
Поскольку больше не могу —

Устала быть рабой прогресса,
Крутиться белкой в колесе,
Терять себя в объятьях стресса
И быть такой же, как и все.

И среди женских достижений
Давно не видел человек
Моей певучести движений,
Утраченной в двадцатый век.

Осенний вечер мне милее,
Чем летний полдень золотой,
И кладбищ тихие аллеи
Манят печальной красотой.

Но не от строгости погоста
Я в чёрное облачена,
Нет, я не в трауре — я просто
Люблю печальные тона.

Спроси влюблённого вампира —
Быть может, он вам объяснит,
О чём грустят по всему миру
Десятки маленьких «лолит»…

И я такая же. По дому
Брожу, оборками шурша,
И словно бы впадает в кому
Моя усталая душа.

Свеча желания потухла,
Никто теперь не нужен мне.
Я, словно брошенная кукла,
Самодостаточна вполне.

И разницы не остаётся —
Что впереди, что позади.
И тихо-тихо сердце бьётся,
В моей фарфоровой груди…

Как бабочка из кокона,
Выходит точно в срок она,
Но невозможно дать ответ,
Девчонке этой сколько лет.

Одежды все старинные,
Расцветочки невинные —
Пастельные, цветочные,
Шотландские, восточные,

Чепец и фартук маленький,
Отменно накрахмаленный,
Фонарики-рукавчики,
Воротнички-кружавчики,

Воланчики, игрушечки,
Оборки, ленты, рюшечки,
И вышитые розочки,
И гольфики в полосочку.

И юбочки на платьице
От ветра задираются,
А из-под них — фестончики
Игривых панталончиков!

И несопоставимые
Черты детей ранимые
В ней как-то сочетаются
Со зрелостью красавицы.

А обыватель бесится,
Когда она на лестнице,
В саду или на улице
С подружками тусуется,

Смеётся, словно дразнится,
Плутовка и проказница!
Такая вот, признаться, я —
Девчонка-провокация:

Невинно-симпатичная,
Готично-эротичная,
Наивно-сексуальная,
Немножечко печальная,

Поскольку детство кончилось,
А мне взрослеть не хочется,
Ведь что-то, очень малое,
В себе не растеряла я.

И мир с его условностью —
Приличиями, скромностью,
Тюремными законами
Остался незнакомым мне.

И жизнь не будет скукой нам
В существованьи кукольном,
И выглядит божественно
Готическая женственность…

Отдай мне боль, а я отдам любовь.
Поведай мне всё, что тебя тревожит.
Я пленница, и ты мне приготовь
Ошейник, плеть и кандалы, быть может.

Порою ты жесток со мною, что ж! —
За этим строгость и любовь, и нету злобы.
Пусть наш союз на каторгу похож,
Но крепче связи ты найди попробуй!

Мой Мастер, ты силён, а я слаба,
Пускай мы днём равны, но каждый вечер
Ты — мой Хозяин, я — твоя раба,
И между нами нет противоречий.

На дне души таится темнота,
Любовь звенит оковами в постели,
И вряд ли ты любил на самом деле,
Покуда не держал в руках хлыста.

Я выбираю рабство добровольно.
Люби меня. Владей. И делай больно…

Внутри меня живёт собака,
Большая, чёрная, — гав-гав!
И может кинуться в атаку,
До полусмерти напугав.

Как грешница у двери рая,
Я, после сладостных утех,
Смотрю, от страсти замирая,
На Господина снизу вверх…

И нам невероятно сложно
Ужиться в комнате двоим,
Но я хочу, чтоб, если можно,
Ты стал Хозяином моим.

Чтоб я в любое время суток,
Живя прикованной к стене,
Теряла память и рассудок
От зова Мастера: «Ко мне!» —

Возьми меня, надень ошейник,
На цепь навеки посади.
Я пленница, но ты — мой пленник!
Будь строг со мной. Не навреди.