Борис Левандовский - Шумен

Постепенно кое-что в его порядком взбудораженной голове начало проясняться. То объявление, которое он вчера случайно сорвал, приклеивая афишу, – оказалось самой настоящей, мать ее, ловушкой. Крайне простая, но эффективная, она была как раз и рассчитана на случайных придурков, вроде него.

Если лысый старик действительно являлся спятившим ученым, ставящим эксперименты на людях, это многое объясняло. Но кроме самого, черт дери, главного: в какое дерьмо его заставили окунуться и насколько глубоко, чтобы у него сохранялись еще какие-нибудь шансы выбраться на поверхность. Эта штука, которую лысый подмешал ему в чай, изменяла восприятие окружающей реальности, используя его же память и воображение. Теперь он был заложником собственного подсознания. Вот такая херовая история.

Возможно, здесь существовала даже некая избирательность, но это все равно нисколько не проясняло механики процесса. Мог ли он им руководить? Иногда, – как в случае с дедом, – это удавалось, но если вспомнить о гребаной каракатице…

Однако самым худшим было то, что любое изменение действительности было реальным для него . Укус змеи – был бы для него, выходило, столь же смертельным, как если бы он сплясал джигу посреди настоящего серпентария. Или, к примеру, пуля, выпущенная из якобы воображаемого ружья… Достаточно учесть его приключения в городе, чтобы не сомневаться в весьма грустном исходе сих деяний.

А может, – подумал Макс, – все эти последствия являются такой же иллюзией? И его возможная смерть была бы очередной галлюцинацией, в той же мере, что и ее причины?

Кто знает.

Только вот его уши до сих пор хранили недобрую память об арктическом морозе и пекли, стоило к ним лишь прикоснуться, да и болевший нос категорически возражал против каких-то там иллюзий.

Но насчет ряда других возможностей сомневаться, пожалуй, ни приходилось нисколько. К примеру, если он, переходя дорогу, бросится прямо под колеса грузовика, – потому что попросту никакого грузовика не увидит , – то его не оживит даже доктор Виктор Франкенштейн.

По-прежнему ничего не происходило, и Макс лежал на диване, будучи несказанно рад этому получасовому тайм-ауту. Но можно было не сомневаться – веселье только начиналось.

Макс внезапно обнаружил какое-то подозрительное шевеление у себя в штанах.

– О, черт… только этого ему еще не хватало!

Тем временем Хулио выбрался наружу и прыгнул ему на живот.

– Слушай, годы уходят, – начал он издалека.

– Короче, – сказал Макс, попутно удивляясь, что втягивается в этот абсурдный диалог.

– Блядонём по бабам?

– Да пошел ты в… нет, о господи! Все, хватит, ничего этого нет! Сгинь…

Хулио, у которого, видимо, на уме было только одно, с удрученным видом полез обратно туда, где ему и полагалось находиться по всем законам природы.

Вот-вот, теперь можно было ничему не удивляться. Гномам под кроватью, зеленым человечкам, устроившим свой перевалочный пункт прямо у него в комнате, или если с ним вдруг заговорит батон хлеба голосом ведущего из популярного ток-шоу…

«А скажите-ка нам, подопытный, что вы почувствовали, когда тостер откусил вам палец? Нет, лучше заткнитесь… Я попрошу внести в студию тостер! Уважаемый тостер, вы узнаете подопытного?»

Похоже, кратковременному затишью пришел конец. Макс поднялся, чтобы выйти на балкон покурить. В тот же миг по комнате пронеслась череда всяческих звуков-стуков-грюков, будто все бяки и буки, что сидели раньше тихонько, дали о себе знать: кто-то кашлянул в шкафу, кто-то засопел из ближнего угла, что-то зашебуршилось под столом…

Макс, стараясь больше ни на что не обращать внимания, открыл балконную дверь и вышел на воздух.

Внизу происходила сцена из «Парка юрского периода». Доисторическая рептилия поедала детей на игровой площадке… Инженеры компьютерных спецэффектов сдохли бы от степени натурализма.

Подкурив сигарету, Макс отвернулся от тошнотворного зрелища и увидел на дальнем плане огромный авиалайнер, врезающийся в многоэтажный жилой дом. Высоко в зеленом небе с четырьмя солнцами висели сотни кораблей пришельцев.

И вдруг опять все разом прекратилось.

Он докурил сигарету и вернулся в квартиру. Только вот сразу ощущалось что-то нехорошее в этом очередном наступившем затишье. На сей раз оно как будто служило дурным знаком – мертвым штилем, предвещающим приближение урагана, когда кажется, что напряжение буквально электризуется в воздухе.