Андрей Дашков: Двери паранойи

Через терминал осуществлялся доступ на другие уровни дворца; он же запускал в и без того замусоренный лабиринт голографических призраков.

После этого жить стало еще смешнее. Дублированию подверглись все, прошедшие через сканирующие ворота с изображением зеленой мумии. Началось настоящее паломничество к воскресающему фетишу. Ситуация вышла из-под контроля. Повсюду витали бессмертные копии, сотканные из фотонов, и от этого дворец напоминал питомник привидений при райской канцелярии, в котором вдобавок экономили электричество.

Я получил доступ к полной картотеке «номеров». Их общее количество возросло до ста двадцати. Я безмерно обрадовался, когда увидел на экране мою куколку, хотя и в сомнительном ракурсе. У Ирки был третий номер, что, судя по всему, означало скорый выход на заслуженный отдых.

Я сделал вызов. Состоялся краткий диалог с мертвой электронной головой, которая двигала губами почти так же, как Савелова. «Номер третий» была занята, но освобождалась через полтора часа.

Тогда я достал из кармана диск…

Приготовился…

Глубоко вдохнул…

Вставил в аккуратный прямоугольный ротик дисковода. Жри, скотина!…

Через полминуты вирус был в системе.

Вначале мало что изменилось. «Инкубационный период» занял несколько часов.

Призраки-двойники заменили выбывших из игры, что сильно затрудняло селекцию. В одной из бесчисленных спален мне на глаза попалась Верка, подцепившая папашу Гамлета и обучавшая его курению в затяжку. Я держался подальше от ворот, но где гарантия, что эти ворота – единственные?…

Жажда, сильнейшая жажда мучила меня после того, как я поел парного мяса. Долго бродил я, смурной и усталый, в тщетных поисках воды. И наконец услышал журчание ручья. Оказалось, фальшивое.

Завернув за угол, я наткнулся на человека, который сидел возле динамика, издававшего водопойные звуки. Придурок проткнул купол металлической трубкой и сосал через эту соломинку воображаемую жидкость. Утолял жажду. Судя по его виду, ему было лучше, чем мне. Я подыхал от обезвоживания и начинал догадываться, откуда свалился на мою голову умирающий итальяшка.

Потом я встретил Эльвиру – та осталась в одной набедренной повязке, над которой пузырился чудовищный живот. Она ловила руками бесплотный призрак несравненного удовлетворителя Ошогбо. Негр хохотал; его хохот был озвучен системой объемного звука. Зато моей старушке угрожала вполне реальная опасность – с тыла к ней подкрадывались два лысых макандовских затейника в жреческих балахонах, озабоченные извлечением плода из ее живота. Я отогнал их мухобойкой с мумификатором, однако с негром этот номер не прошел, и призрак у меня на глазах отымел беременную «графиню» по полной программе.

Блаженство – вскоре я напился! Двигаясь вдоль пластмассового русла ручья с хлорированной водой, я вышел к тому месту, где кучка аборигенов «Маканды», похожих на морлоков, занималась каннибализмом. Среди них была Ирка – грязная, без одежды, со шрамом от виска до скулы, но все такая же красивая. Она объедала человеческую кисть, напоминавшую куриную лапку.

Помню, я выдернул ее из тесного круга сидящих. Она не протестовала, но продолжала обсасывать косточку. Я не сумел различить, кто там лежал возле ног чавкающих зомби (зеленокожего парня уже не узнала бы и родная мама), однако на мизинец полуобглоданной кисти было надето кольцо с камнем – подарок Эльвиры.

Я взвыл и ударил Савелову по губам. В ответ она улыбнулась и наклонилась, чтобы тут же удовлетворить меня. Я схватил ее за волосы и потащил в темноту. Куда угодно, лишь бы подальше от каннибалов…

И притащил в тихое местечко, где пели птицы. Среди мертвых зарослей сидел вшивый маленький поэт и слушал в полузабытье. На высохших ветках торчали чучела кукушек и золотые канарейки-автоматы. Крутился восковой валик фонографа. Божественный скрип оглашал окрестности. Сирены звали: «Сюда! Сюда!»

Здесь мы прилегли отдохнуть на искусственной траве без запаха и сока. Я закрыл глаза. И снова стал свидетелем массового безумия – но на этот раз не дельфинов. Ко мне слетались серые ангелы, разгонявшие крыльями сны. Я медленно истлевал на мертвом берегу…

Посреди черного океана белел островок, покрытый кафелем. На этот остров меня и вышвырнуло, только теперь уже некому было шептать обнадеживающую чепуху прямо во внутреннее ухо. Я остался один как перст, но почему-то эта независимость меня не обрадовала.