Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

– Это жуть, что у меня на голове, – сказал он, трогая длиннющий вихор. В прошлый раз, когда я его видела, у него были дреды. – Но моя пиарщица говорит, что продажи от этого подмочили на два процента.

Он вытянул длинные ноги, почти заняв ими всю свою сторону лимузина. Я улыбнулась:

– Вам опять нужен амулет, чтобы справляться с волосами? Я потянулась к сумке и задохнулась от внезапной тревоги:

– Дженкс! – воскликнула я, распахивая сумку. Дженкс выпрыгнул наружу.

– Вспомнила, слава Тинки! – завопил он. – Какого Поворота?… Я чуть крылья не сломал, шлепнувшись на твой телефон. Конфеты у тебя по всей сумке раскатились, и провалиться мне, ели я буду их собирать! К какой Тинки на кулички мы попали?

Я попыталась улыбнуться Такате.

– Таката, э-э… – начала я. – Это…

Тут Дженкс наконец его заметил. Пыльца облаком разлетелась в стороны, осветив всю машину – я так и подпрыгнула.

– Офигеть! – высказался пикси. – Вы – Таката? Я думал, Рэйчел гонит, как сивая кобыла, что с вами знакома. Тинкина мама! Ну, расскажу я Маталине! Это правда вы. Блин, правда вы!

Таката подкрутил регулятор на красивеньком пульте, и из отдушин повеяло теплом.

– Ага, правда я. Хотите автограф?

– А то! – отозвался пикси. – Мне никто не поверит.

Я улыбнулась, поглубже устраиваясь на сиденье. Мое беспокойство улеглось при виде Дженксова преклонения перед звездой. Таката вытащил из потрепанной папки фотографию: он сам и его группа у Великой Китайской стены.

– Кому мне ее надписать? – спросил он, и Дженкс замер.

– Э… – замялся он. И даже крыльями махать забыл. Я успела подставить руку, и он – даром что почти ничего не весит – шмякнулся мне в ладонь. – Э… – тянул он в панике.

– Подпишите Дженксу, – сказала я, и Дженкс с облегчением вздохнул.

– Ага, Дженксу, – кивнул пикси, достаточно приходя в себя, чтобы перепорхнуть на фотографию, пока Таката украшал ее неразборчивым автографом. – Дженксом меня зовут.

Таката вручил мне снимок – положить в сумку.

– Рад встрече, Дженкс.

– Угу, – пропищал Дженкс. – Тоже рад.

Пискнув еще раз на такой высокой ноте, что у меня уши заложило, он заметался между мной и Такатой, будто сбрендивший светлячок.

– Сядь куда-нибудь, Дженкс, – чуть слышно шепнула я, зная, что пикси меня расслышит, а Таката – может, и нет.

– Дженксом меня зовут, – повторил пикси, садясь мне на плечо и стрепетом следя, как я укладываю снимок в сумку. Крылья у него ни на секунду не останавливались, гоняя воздух, что в душном лимузине было только кстати.

Я повернулась к Такате, заметив странно неподвижное выражение его лица.

– В чем дело? – спросила я, думая, что мы сделали что-то не так.

Он мгновенно собрался.

– Нет, ничего, – ответил он. – Я слышал, ты ушла из ОВ на свои хлеба. Смело с твоей стороны.

– Глупо с моей стороны, – сказала я, припомнив смертны приговор, объявленный мне моими бывшими работодателями. Хотя я и сейчас сделала бы так же.

Он удовлетворенно улыбнулся.

– Тебе нравится работать на себя?

– Без мощной организации за спиной приходится трудно-наго, – признала я. – Но у меня есть люди, готовые меня под-ч катить, если я споткнусь. Я им доверяю больше, чем когда-либо перила Охране Внутриземелья.

Таката кивнул с таким энтузиазмом, что длинные космы разлетелись в стороны.

– Тут я с тобой согласен.

Он упирался в пол широко расставленными ногами, сопротивляясь скорости движения, а я начала задумываться, зачем я здесь сижу. Не то чтобы мне это не нравилось… Мы выехали на скоростную магистраль, огибавшую город; мое авто бежало метрах в двадцати за нами.

– Раз уж ты здесь, – заговорил он вдруг, – я бы хотел с то-()ой посоветоваться,

– Нет проблем, – ответила я, думая, что он перескакивает с предмета на предмет еще круче, чем Ник.

В салоне становилось жарковато, я развязала пояс пальто.

– Класс, – сказал он, открывая чехол с гитарой и вынимая из зеленого бархата дивный инструмент. У меня глаза округлились. – Я на солнцеворотном концерте хочу спеть новую песню. – Он помедлил. – Ты же знаешь, что я буду играть в Колизее?

– У меня есть билеты, – сказала я с растущим воодушевлением.

Билеты купил Ник. Я боялась, что он их сдаст, и я опять, как обычно, пойду в сочельник на Фаунтейн-сквер участвовать в лотерее на право поставить там церемониальный круг. Огромный выложенный камнем круг на площади весь год был недоступен для простых смертных, за исключением дней солнцестояния и Хэллоуина. Но сейчас я начинала надеяться, что праздник мы проведем вместе.