Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

– Иди сюда, ведьмочка.

– Не пойду.

Он сжал губы в ниточку и встал.

Я ахнула, попятилась, но он поймал меня за руку и дернул к столу.

– Ты это заклинание уже произносила, – сказал он, сжимая мой уколотый палец, чтобы снова пошла кровь. – Когда сделала Николаса Грегори Спарагмоса своим фамилиаром. Это ведь твоя, ведьмочка, кровь оживила тогда варево?

– Сам знаешь, что да. – Я слишком была опустошена, чтобы бояться. – Ты там сам был.

Я не видела его глаз, но мое отражение у него в очках было бледным, уродливым, в прядях слипшихся волос.

– И у тебя получилось, – сказал он задумчиво. – Оно вас не просто связало, а связало так крепко, что ты из линии через него черпала?

– Поэтому он и уехал, – ответила я и удивилась, что еще чувствую эту боль.

– Твоя кровь зажгла чары полностью… – Размышление читалось в козлиных глазах, глянувших на меня поверх очков. Он задрал мне руку, и хотя я пыталась ее вырвать, лизнул кровь с моего пальца – ощущение было холодное и щекочущее. – Как гонко ароматизирована, – вздохнул он, не отводя от меня глаз. – Как воздух в комнате, через которую прошла любимая женщина.

– Пусти! – сказала я, отталкивая его.

– Ты должна была умереть, – произнес он недоверчиво. – Почему же ты до сих пор жива?

Стиснув зубы, я пыталась разжать его хватку, всунуть пальцы между своим запястьем и его ладонью.

– Я много прилагаю для этого усилий.

С резким вдохом я отлетела назад, когда меня отпустил.

– Много прилагаешь для этого усилий. – Улыбаясь, он отступил на шаг и осмотрел меня с головы до ног. – Безумие хранит своих подданных. Надо будет организовать семинар на эту тему.

Я согнулась над собственным запястьем, зажимая его другой рукой.

– И я наберу себе таких, как ты, Рэйчел Мариана Морган. Можешь не сомневаться.

– Я не пойду в безвременье, – сказала я сдавленно. – Тебе придется убить меня сначала.

– У тебя нет выбора, – ответил он, и я похолодела. – Подключись к линии после заката солнца, и я тебя найду. Тебе не построить круг, который меня удержит. Если ты будешь не на святой земле, я тебя изобью до беспамятства и утащу в безвременье. Оттуда тебе не уйти. – Попробуй, – пригрозила я, нашаривая на полке за спиной молоток для отбивания мяса. – Тебе меня не коснуться, если ты не материализуешься, а тогда тебе станет больно, красномордый.

Озабоченно нахмурившись, Ал задумался. У меня мелькнула мысль, что это будет как сбивать осу. Все решает выбор момента.

У Керн на лице играла улыбка, которой я не поняла.

– Алгалиарепт! – обратилась она к нему негромко. – Ты совершил ошибку. Она нашла в твоем контракте дыру, и сейчас ты это признаешь и оставишь Рэйчел Мариану Морган в покое. Если нет, то я начну ее учить сохранять энергию лей-линий.

Лицо демона стало пустым:

– А, Кери? Подожди секунду, дорогая.

С молотком в руке я попятилась, пока не ощутила спиной холод пузыря Кери. Она протянула руку, я метнулась навстречу ей, и круг снова вспыхнул вокруг нас раньше, чем я успела заметить его исчезновение. Увидев черное мерцание между собой и Алом, я выдохнула с облегчением, плечи отпустила судорога. Сейчас только едва заметные переливы светло-голубого видны были на поврежденной ауре Кери сквозь грязь, которой покрыл ее Ал. Я потрепала ее по руке, а она обняла меня одной рукой за плечи.

– А что, это проблема? – спросила я, не понимая, чем так расстроен Ал.

Кери положительно лучилась самодовольством.

– Я ушла от него, зная, как это сделать. За это ему достанется. И сильно. Поразительно, что его не призвали к ответу. Впрочем, никто не знает. – Она обратила на Ала насмешливый взгляд. – Пока не знает.

Глядя на ее свирепую радость, я ощутила укол странного беспокойства. Она все это время все знала, просто ждала момента, когда эту информацию лучше всего будет пустить в ход. Эта женщина была изощренней Трента и не смущалась играть чужой жизнью, в том числе и моей. Слава Богу, что она на моей стороне. Ведь на моей же?

Ал поднял руку жестом протеста:

– Кери, мы это можем обсудить.

– Через неделю, – уверенно сказала она, – в Цинциннати не останется ни одного лей-линейщика, не умеющего быть собственным фамилиаром. Через год этот мир будет закрыт для тебя и твоего рода, а отвечать за это придется тебе.

– И это вот так важно? – спросила я, когда Ал поправил очки и переступил с ноги на ногу.

Вдали от отдушины отопления было холодно, и я в мокрой одежде уже дрожала.

– Труднее заманить к глупому решению того, кто может дать сдачи, – сказала Кери. – Если это произойдет, число потенциальных фамилиаров у них за несколько лет уменьшится во много раз, и качество их станет неприемлемым.