Наталья Иртенина - Уставшее время

— Дарагой ты мой челавек! Па гроб жизни! Нэ прэдставляешь, что ты для меня сделал. Как мне тебя благадарить, скажи, дарагой? Ты вернул мне мою жизнь, солнце снова светит для меня, когда я патирял уже и надежду. Сандро, свет маего сэрдца. — Он снова кинулся обнимать ослика, задумчиво изучавшего трещину в асфальте. — Как нам с тобой благадарить нашего спасителя? Мальчик мой, как я рад тебя снова видеть, зачем ты ушел от меня — разве не знаешь ты, что я умру без тебя, да? Ненаглядный мой, дай я тебя расцелую!

Облобызавшись со счастливо отыскавшейся потерей, кавказец вдруг побежал к машине. Открыв багажник, вытащил большой клетчатый чемодан и несколько мгновений постоял, решаясь на что-то. Затем, устранив все сомнения словами «А! Для друга ничего не жалко!», подошел с чемоданом к Мите и уронил багаж у его ног:

— Вот! Это тебе, дарагой! От меня подарок. Очень ценный! От Абрамки мне достался. От души дарю — ты меня от смерти спас, век нэ забуду!

Растерявшись от неожиданного демарша, Митя начал что-то бормотать, отказываясь от незаслуженного и обременительного подарка. Но кавказец был неумолим. В его глазах чемодан обладал большой ценностью и, наверное, был очень дорог ему как светлое напоминание о каком-то Абрамке, и Митя своим отказом наносил ему страшное оскорбление.

— Бери, дарагой! Нэ пажалеешь. Нэ вазмешь — сильно меня абидишь. Бери, друг! — Кавказец силой всунул чемодан в его руку. Мите не оставалось ничего другого, как схватить подарок, чтобы не уронить себе на ноги — чемодан весил прилично. Растерявшись еще больше (что там может быть?), Митя остолбенело смотрел, как кавказец надевает на шею ослу ремень, прицепляет к нему поводок и садится за руль своего авто. На прощанье он махнул рукой и снабдил Митю дополнительными сведениями о чемодане:

— Я тебе честно скажу, генацвале дарагой! Мнэ он уже нэ нужен. Уезжаю. Далеко уезжаю. А тебе пригодится. — Машина медленно тронулась вперед. Ослик уныло поплелся вместе с ней. — Прощай, друг, буду вспоминать тебя всю жизнь. Да будут благословенны тысячу раз твои дни, твой дом, твои дети и дети твоих детей!

Машина отъехала уже на порядочное расстояние, когда до Мити донеслось:

— Там деньги! Много денег! Багатым станешь…

Улица мало-помалу заполнялась шумом городского дня: его первые ласточки были железными и разноцветными — они неслись куда-то вдаль, деловито шурша и громыхая по дороге колесами.

С подарком в руке Митя повернулся и зашагал домой, размышляя о превратностях судьбы и о сюрпризах, которые находишь буквально на дороге…

Через полчаса перед ним вырос немного обветшалый шестиэтажный жилой дом грязно-серого окраса с выщербленными стенами. Окружал его со всех сторон высокий дощатый забор, густо разрисованный всяческими картинками и надписями, словно магическими охранными рунами.

Дом несколько лет назад был предназначен то ли для сноса, то ли для ремонта с последующей коммерческой арендой. Здание заранее обнесли строительным забором — для ясности. Пробовавшие сопротивляться квартиранты, увидев забор, выросший за одну ночь, быстро смекнули, на чьей стороне сила. И согласились на переселение во временные бараки (стояли на окраине города со времен культа личности). Большинство из них коротало время там до сих пор в ожидании обещанных жилищных благ. Но что-то тогда сломалось в административной машине, и по неизвестным причинам о доме забыли. Те, кто не успел выехать, настороженно выжидали несколько месяцев и вздохнули с облегчением, когда не осталось сомнений: угроза миновала, дому — быть, недремлющее око властей зареклось смотреть в его сторону.

Забор же сносить никто не собирался. Ограждение жильцов устраивало, служа защитой от их же собственных страхов. Ведь в пустующем доме запросто могло завестись все, что угодно: привидения, тайны Удольфского замка, бомжи, беженцы из благословенных краев, криминальные личности, барабашки и полтергейст. Ворота в заборе с самого начала стояли запертыми на амбарный замок. Сметливые жильцы не долго думая вынули из забора несколько досок и с тех пор ходили в мир через этот пролом.

Митя поднялся на лифте на пятый этаж и нашарив рукой за дверным косяком ключи, отпер дверь. Это был его дом.

Поставив на кухне чайник, он вернулся в комнату и не торопясь разобрался с замками чемодана. Откинул верхнюю часть и… перевел дух.

Чемодан был плотно набит бумагой. Аккуратные стопки лежали, тесно прижимаясь друг к дружке, и совсем не были похожи на то, что он ожидал увидеть. После прощальных слов кавказца о деньгах и богатстве Митя представлял себе внутренность чемодана, выложенную тугими банковскими пачками. О каком богатстве шла речь? Немного поколебавшись, Митя приступил к осмотру.