Александр Варго - Приют

Шипов снова взглянул на мужчину. Тот шевельнулся и снова вздохнул.

– Ты сделал все, что мог, – произнес Шипов. Он навел на него дробовик, и палец лег на спусковой крючок. В этот момент Ярослав повернул голову в сторону милиционера. На какое-то мгновение в глазах его промелькнуло выражение, говорившее о том, что он понимает, что здесь, внутри, где он уже сидит столько времени, что-то переменилось. Спустя мгновение он умер.

Шипов медленно опустил ружье. Постояв еще немного, он стал выбираться наружу. Лицо его казалось высеченным из камня, только бледная кожа лица выдавала, до какой степени он потрясен. Шипов пошел прочь, не оборачиваясь. Он шел, почти бежал от этого страшного места, и его не оставляло ощущение, что за ним кто-то пристально наблюдает.

Дело не получило широкой огласки. Следственными органами было возбуждено уголовное дело, которое вскоре было прекращено. Никаких сведений о странном доме посреди тайги не было, никто из старожилов ничего о нем не знал, он появился ниоткуда, словно вырос, как гриб после дождя. Ничего не было известно и о трупах, так как никаких документов в доме обнаружено не было. Все тела после нескольких месяцев безуспешных исследований кремировали. Никто так толком и не понял, что же произошло в этом глухом домике, выкрашенном в оранжевый цвет. Какое-то время поиски Дмитрия Шевцова продолжались. Представленный на экспертизу череп, обнаруженный в клетке, не смогли идентифицировать, и он проходил по делу как неопознанный. Дело по розыску Шевцова вскоре приостановили, и теперь оно пылится в архиве. Равно как и ветхие тетради со странными записями.

Спустя два месяца после этих событий Шипов ценой неимоверных усилий и связей оформил необходимые бумаги, и комиссия по опеке и попечительству разрешила ему усыновить Гену. На следующий день после этого он написал рапорт об увольнении по собственному желанию. А еще через день они уехали на Алтай, где Шипов купил уютный домик. А потом они вдвоем его покрасили. Цвет выбирал Гена. Зеленый, красивый, успокаивающий цвет. Еще через год Шипов женился, и они зажили втроем.

Шипов никогда не говорил со своим новым сыном о тех событиях. Он сам об этом вспомнил лишь однажды. Это случилось, когда он случайно наткнулся на книги Гены.

«Пряничный Домик» – прочитал он название одной из них, и внутри у мужчины что-то неприятно зацарапало. В тот же день он сжег эту книгу и больше никогда о ней не вспоминал.

Спустя 9 лет

Замызганная «девятка» остановилась возле сутулого мужчины с седыми висками. На нем была легкая хлопчатобумажная рубашка, вельветовые брюки и темные очки, полностью скрывающие его глаза.

– Куда? – не особенно вежливо поинтересовался водитель, располневший сорокапятилетний мужчина с грубыми чертами лица.

– Шоссе № 78. Не доезжая до Гриднева, я скажу, где остановить, – с каким-то странным присвистом сказал мужчина и влез в салон.

– Издалека? – окинув любопытным взглядом клиента, спросил водитель.

Мужчина не удостоил водителя ответом. Тот усмехнулся. Городские заносчивые ребята, которые не считают за людей их, провинциалов.

– Куда конкретно, отец? – спросил он, разгоняя «девятку».

– Я же сказал, что скажу, где остановить, – резко отозвался мужчина. – И я тебе никакой не отец. Тоже мне, сынок нашелся…

Он откинулся на сиденье, прислонив ладонь к виску, словно испытывал недомогание. Дышал он тяжело, будто только что пробежал стометровку.

«А ну его к черту, – решил водитель. – Похоже, он с приветом. Главное, чтоб расплатился…»

Мужчина снял очки и протер их платком. У него были уставшие глаза. Глядя на проносящийся за окном пейзаж, он удивлялся тому, как сильно изменилась местность за эти девять лет. Все это время, пока он сидел в тюрьме, жизнь набирала обороты и не стояла на месте…

Михаил Галимов, бывший сержант милиции, два дня назад освободился из мест не столь отдаленных. И сейчас, сидя на заднем сиденье, он словно заново видел все, что с ним произошло в тот день. Как он подстреливает Романа, как прячет «дипломат» с деньгами в лесу…

Девять лет. Если бы не его примерное поведение и ходатайства влиятельных родственников, были бы все двенадцать. И каждый день своего срока, каждый час, каждую секунду он думал о спрятанных деньгах. Теперь эти деньги его. Они принадлежат ему по праву. Ради них он приобрел целую кучу болезней, у него сел голос, ухудшилось зрение, но мысль о богатстве согревала его. Придавала дополнительные силы даже в самые худшие времена…