Роберт Блох: Куколка

Разумеется, никаких конкретных претензий предъявить Мальоре никто не мог. История не занесла в эту глушь ни вируса «охоты на ведьм», ни повальных эпидемий бесовской одержимости. Тут не слыхали ни о «лесных алтарях», ни об «оживающих» время от времени персонажах индейских мифов – тех, что призрачными монстрами кое-где разгуливают еще по чащобам. В Бриджтауне не пропадал скот, не исчезали люди – одним словом, не происходило ничего такого, в чем можно было бы прямо обвинить ненавистных пришельцев. И тем не менее семья Мальоре была окружена стеной суеверного страха. Наследника вымирающего рода здесь почему-то боялись особенно.

Судьба невзлюбила Саймона с первых же минут его жизни. Мать мальчика умерла во время родов, причем акушеров к ней пришлось вызывать из города: местные эскулапы все как один отказались иметь дело с ужасной семьей. Каким-то чудом младенец выжил, но несколько лет его никто не видел: лишь много позже жители деревни узнали, что отец с братом сумели-таки выходить бедолагу.

Когда Саймону исполнилось семь лет, его отправили в частную школу, и в Бриджтауне он вновь появился пять лет спустя, сразу же после смерти дяди. Местные знатоки утверждали, будто тот скончался от внезапного помрачения ума: не намного более определенным был и официальный диагноз: смерть, согласно ему, наступила от кровоизлияния в мозг вследствие опять-таки какого-то необъяснимого приступа.

Саймон рос на редкость симпатичным мальчуганом; поначалу бугорок под лопаткой почти не был виден и, судя по всему, не беспокоил его. Через несколько недель после первого своего приезда мальчик опять уехал в школу и появился здесь вновь лишь два года назад, спустя несколько дней после смерти отца:

Долгие годы старик прожил в огромном пустом доме совершенно один. Тело его обнаружили случайно: проходивший мимо разносчик заглянул ненароком в раскрытую дверь и остолбенел: в огромном кресле сидел мертвец, с лицом, искаженным нечеловеческим ужасом, с остановившимся взглядом, вперившимся в пустоту. Перед покойником лежала книга в железном окладе, страницы которой были испещрены неведомыми письменами. Прибывший вскоре доктор объявил, не долго думая, что смерть наступила вследствие сердечного приступа. Но разносчик, видевший ужас в остекленевших глазах Джеффри Мальоре, успел взглянуть краем глаза на какие-то нехорошие, странно волнующие рисунки и потому имел на этот счет свое особое мнение. Ничего в комнате рассмотреть ему толком не удалось, поскольку очень скоро здесь объявился Мальоре-младший.

Сообщить Маймону о смерти отца к тому времени еще не успели, так что его приезд поверг присутствующих в состояние шока. В ответ на все расспросы юноша, ко всеобщему изумлению, извлек из кармана письмо двухдневной давности, в котором отец сообщал сыну о предчувствии скорой кончины и просил поторопиться с приездом. Судя по всему, форма послания была продумана заранее, и тщательно подобранные фразы заключали в себе помимо очевидного еще и какой-то скрытый смысл; этим только и можно было объяснить тот весьма странный факт, что молодой человек не затруднил себя никакими расспросами об обстоятельствах смерти Мальоре-отца.

Похороны прошли тихо. По семейной традиции тело было погребено в подвальном склепе. Зловещие события, предшествовавшие возвращению Саймона в родные пенаты, само необъяснимое его появление – все это встревожило местных жителей не на шутку. Тучи страха и подозрений сгустились над старым особняком. Увы, в дальнейшем не произошло ничего, что хоть как-то помогло бы их развеять.

Саймон остался жить в доме один, без прислуги, не предпринимая ни малейших попыток сблизиться с кем-либо из соседей. Если он и появлялся иногда в деревне, то лишь для того, чтобы купить продуктов (в основном рыбы и мяса, причем, как было замечено, в изрядных количествах), загрузить их в автомобиль и снова скрыться в своей цитадели. Время от времени Саймон останавливался у аптеки и покупал снотворное. В разговоры при этом он ни с кем не вступал, на вопросы отвечал кратко и неохотно.

По деревне прошел слух, будто бы юный Мальоре заперся в доме и пишет книгу (уровень образованности молодого человека, по-видимому, даже у недругов сомнений не вызывал). Между тем Саймон стал появляться на людях все реже. С внешностью его стало происходить нечто странное, и это немедленно сделалось предметом оживленнейших обсуждений в округе.

Во-первых, стал расти горб. Саймон носил теперь очень просторный плащ и передвигался с большим трудом, низко согнувшись, будто под тяжестью непосильной ноши. Сам он к врачам не обращался, а о чем-то спросить юношу или просто дать ему добрый совет никому, по-видимому, в голову не приходило. Во-вторых, Саймон стал буквально стареть на глазах, внешностью все более напоминая покойного дядюшку Ричарда. Все чаще в глазах его стало появляться характерное для никталопии фосфоресцентное свечение, что еще в большей степени подогрело любопытство местных обывателей. Вскоре невероятные слухи стали обрастать еще более невероятными фактами.