Анна Старобинец - Правила

Саша сдернул с себя край одеяла, но остался лежать. Встать сейчас – значит признать свое полное поражение. Или, если верить маме, заболевание. Свою трусость. Ведь, в сущности, что может быть глупее, чем вскакивать из теплой постели, чтобы передвинуть пенал сантиметров на пять-шесть?

Чтобы успокоиться, Саша залез холодной влажной рукой в трусы. Медленно потер яички. Считая до трех. Остановился. Снова потер – остановился на счет “три”. И еще – раз, два… И вдруг в ужасе выдернул руку, съежился, глотая слезы и часто дыша. Эту часть Игры он забыл отменить. Считать до трех теперь совершенно необязательно. Нельзя.

Когда Саша вернулся домой из школы, ему сначала показалось, что на кухне подвывает собака – может быть, она опять сбежала от соседки, которая ее плохо кормила, и каким-то образом проникла к ним в квартиру. Он слегка приоткрыл дверь и опасливо заглянул в узкую щелочку. Саша боялся собак. И никогда к ним не прикасался, чтобы параличный клещ, который водится в собачьей шерсти, не мог залезть в Сашины пальцы и сделать его тело неподвижным на всю жизнь. И еще – чтобы не подцепить бешенство, от которого на губах всегда будет пена.

В щелочку собаку не было видно. Наверное, она забилась в угол. Или за холодильник. Саша открыл дверь шире и бочком протиснулся в кухню. Собаки не было. В углу за столом сидела мать. Ее глаза были плотно зажмурены; она странно покачивалась из стороны в сторону, размазывала рукой влажно-розовое пятно помады вокруг губ и скулила.

Саша испугался. Неуклюже шарахнулся обратно к двери, локтем задел чашку с чаем, стоявшую на столе. Бурая холодная жидкость залила ему руки и свитер. Мать открыла глаза, посмотрела на мутные капли и сказала:

– Наш папа умер.

Саша повернулся и пошел в ванную. И очень тщательно, десять раз вымыл руки с мылом – хотя и не гладил собаку.

На похоронах мать не плакала. И потом тоже. Саша понимал, что ей мешает плакать мертвая женщина, чье искореженное тело вытащили вместе с телом отца из разбитой машины, пахнувшей духами и кровью.

Отца хоронили в закрытом гробу, поэтому Саша так и не смог посмотреть, правильно ли он там лежит.

По дороге домой Голос, который молчал вот уже полгода, послышался вновь. Он был очень тихим. Он пожалел Сашу. Но сказал, что Саша сам во всем виноват. Грустно и укоризненно он объяснил Саше новые Правила Игры. Они были куда сложнее, чем раньше.

После поминок, проводив гостей, мать села в кресло и просидела там неподвижно до вечера. Когда в комнате стало темнеть, Саша медленно, чтобы успеть досчитать до семи, подошел к ней и сказал:

– Мама, ты неправильно сидишь.

Она не пошевелилась. И ничего не ответила.

Саша пошел на кухню и достал из ящика нож – тот, который лежал левее. С деревянной ручкой. Потом вернулся в комнату и сказал:

– Мама, ты неправильно сидишь.