Александр Варго - Кукла

Клепа, укрыв дочь курткой, навалился на сына. Первый удар свалил парня, он стукнулся об капот, но Клепа схватил его за шиворот и бросил на землю, после чего стал бить его рукояткой пистолета. Он бил, плача и ругаясь одновременно, превращая лицо сына в фарш, а тот только гнусно смеялся, плюясь кровью. Вскоре он потерял сознание, и Клепа остановился. С рукоятки «ПМ» капала кровь, и даже в темноте он видел, что теперь ни одна девушка не посмотрит на его сына без содрогания.

«Не посмотрит», – угрюмо подумал Клепа, приставив ствол к виску бесчувственного Саши. Он еще дышал, тихо и прерывисто. «Сейчас я все закончу».

– Дима-а… – услышал он знакомый голос и поднял голову. Рита выжидательно смотрела на него. – Ты обещал.

– Как тебе удалось выжить? – кашляя, спросил Клепа. Рита грустно покачала головой. Она скрестила руки на груди, контуры ее тела стали размываться и бледнеть.

– Я покажу дорогу. Торопись, – услышал он, прежде чем призрак погибшей любовницы исчез, но Клепа еще несколько минут смотрел на то место, где она стояла. Потом подошел к Снежане и поднял дочь.

– Моя любимая малышка, – прошептал он, прижимая ее к себе. От девочки пахло гарью. – Прости, но мы действительно должны вернуться. И закончить то, что начали.

– Ладно, папочка, – прошептала Снежана, крепче прижимаясь к отцу. Клепа поковылял к тропе, перешагнув через неподвижное тело сына.

«Ритка. О боже, она жива. И Мишка, мой сын, он тоже жив!» – крутилась в его голове мысль, и это придавало изможденному Клепе сил.

Никто спустился в знакомый овраг, обошел его с южной стороны и поднялся на небольшой пригорок. Тот самый пригорок. И хотя глаза не видели, Она направляла его. А он специально старался идти быстро, напролом, с мазохистским удовольствием чувствуя, как ветки хлещут по лицу, а корни больно цепляют ступни. Ей жаль его? Как бы не так! Он нужен этой твари только лишь для последнего дела.

Внезапно он остановился и сел в траву.

Голову немедленно сдавило, из ноздрей показалась свежая кровь, но старик не поднимался. Он даже улыбнулся. Ведь эта боль даже приятна.

«Ты испытываешь мое терпение?» – едва скрывая раздражение, поинтересовался детский голос.

– Нет, не испытываю, – просто сказал Никто. – Дело в том, что мне все надоело. Я ничего не хочу. НИЧЕГО.

Черепную коробку снова сдавило невидимыми клещами, но старик со злорадством отметил, что боли стали слабее. Значит, все верно. Она теряла силы. И теперь только от него зависело, сможет ли Она и дальше быть мечом возмездия последующие тридцать лет?!

«Я могу сделать так, что ты снова увидишь солнце», – вкрадчиво проворковала Она, решив сменить тактику. В следующее мгновение Никто, к немалому своему удивлению, разлепил веки. Оставалось немного неприятное ощущение, будто в глазах застряли соринки, но в целом он все видел.

«Смотри, Никто».

И он смотрел. Перед ним стояла его машина. Та самая, «Нива», на которой он сбил девочку. Никто поднялся на ноги и недоверчиво подошел к автомобилю. Открыл дверь, сразу уловив резкий запах перегара. В замке зажигания торчал ключ с брелоком в виде футбольного мяча – этот брелок он самолично прицепил на ключ. На заднем сиденье валялась кукла Инги. Никто захлопнул дверь и присел возле бампера. Он был мятым, заляпанным еще теплой кровью.

«Она в машине, Никто. И она жива. Тебе остается только выпустить ссыкуху и проваливать домой», – ласково продолжал детский голос. Стало слышно, как в багажнике кто-то кричит, похоже, девочка.

«И ничего не будет. Не будет никакого колодца, никаких кукол, ты просто поедешь домой со своей дочерью, и вы будете жить, как все, у тебя будут внуки, и ты спокойно встретишь старость…»

Неожиданно Никто почувствовал какое-то изменение в облике. Он оглядел себя и чуть не закричал. Бесформенное тряпье, рваное и грязное, в котором он был, исчезло, и теперь на нем сидел его любимый иссиня-черный костюм, шелковая рубашка с золотым зажимом, начищенные туфли…

«Я верну тебе все, Никто. Твою молодость, дочь, жену… Я верну тебе имя», – шептал голос.

– Рома?! – раздался женский голос, и Никто тряхнуло, как от удара током. В машине сидела Ольга, его жена. Улыбаясь, она обхватила руль руками. Полуотрезанные кисти держались лишь на одних мышцах. В волосах застряли осколки стекла. – Рома, поехали домой. Мне холодно… Только ты должен закончить одно дело…

«Ты получишь ее, – голос, словно липкий мед, вливался в его старческие уши. – Только иди вперед и ни о чем не думай. Я буду думать за тебя…»