Майкл Грей: Комната ужасов

Из комнаты Младшего на улицу выбраться сложно. На крыше – мансарда, но только с фасада и сзади дома. А комната Марвина сбоку.

Он брился тихо, вода – тоненькая струйка. Хлюпанье водопровода может выдать. В душ никак не прокрасться. Марвин пользовался одеколоном «Чэпс». Дороговато, но Даг говорит – бабы от него звереют. Он побрызгал им даже на расческу, прошелся ею по волосам.

На чердак надо лезть через комнату брата Томми, которого не было, он не на приколе. У Томми своя тачка. С помощью палки от швабры с крючком на конце Марвин Младший вытянул вниз лестницу. Когда он лез на чердак, лестница ходила под ним ходуном. Чердаком это помещение трудно назвать, скорее нора. Марвин прополз под стропилами. Четыре бесполезных окна, освещающих только нору. Да еще видимость создают. Но работают. Открываются. Юноша протиснулся, извиваясь, и присел на маленьком подоконнике. Наклон крыши был сорок пять градусов. Хорошо, что башмаки на мягкой подошве. Вытянув руки для равновесия, вприсядку, спина – прямо, он тихо продвигался вниз. От карниза до травы метра полтора всего. Вот обратно будет сложней. Может, если будет все тихо, удастся пробраться с фасада. Там видно будет.

Дверь гаража поднялась с грохотом. Марвин застыл. Тихо. Кое-что у него припрятано под банками с краской. На заднем сиденье. Поставить на нейтраль. Снять с ручника. Толкать. Толкать и рулить. Поцарапал локоть, когда выезжал. Толкать и рулить, а там сама пойдет под уклон. Не дай Бог, идет кто.

Никого. Он вырулил задом на шоссе, затормозил, подождал. Движения никакого. Отпустил тормоз. Дернулся на сиденьи, стронуть с места. Уклон поволок, машина покатилась и вдруг пошла быстрей – десять километров в час, пятнадцать, двадцать, и вот он уже далеко настолько, что можно врубать движок.

В кинозале он обнял Мэри-Сью за плечи, и девушка не остановила его. Марвин прикасался сначала очень осторожно, так что едва задевал пух ее свитера. Чувствует она? Рука остановилась на мягком, мясистом. Возбуждение стало расти, рука сжалась. Тут он понял, что это не грудь, а ее полная ручка. Полная? Более чем полная, если честно. Ближе к жирной. Зато здоровенные сиськи. Туда-сюда. Он в школе видел, как Мэри-Сью бегала на физкультуре. Шикарные сиськи, а Даг еще говорит, что она давалка. Дагу-то она, может, и давалка, А для Марвина?

Он подвинулся бедром, пока оно не уперлось – так, порядок – в ее. Ей было жарко. Марвин чувствовал, девушка прямо горит. Это что, она готова? Или просто в кино жарко?

Они вышли. Теплый вечерний воздух.

– Хочешь, – спросил он ее, – хочешь, ну это, покатаемся?

– А ты. Будешь хорошо себя вести?

– Конечно, Мэри-Сью.

– Тогда поехали.

Он погнал вверх по Ридж. Он там никогда не был с девушкой, вечером. Сюда все ребята ездят, чтобы это делать. Отсюда уже миллион без целок ушло. А теперь его очередь.

Марвин Младший взял пакет с заднего сиденья. Бесплатно. Даг достал. В обмен на дрель из отцова магазина. Марвин зажал пакетик в ладони, незаметно сунул в карман рубашки.

Он прочистил горло.

– Выпьешь?

– Давай.

Мэри-Сью присосалась к пузырю, а он – руку на грудь. Она – ноль внимания. Как будто не заметила ничего. Он сжал чуть посильнее, нащупывая большим пальцем сосок там, где он, как ему казалось, должен быть. Она не отрывалась от бутылки.

– Травки засмолим?

Он скатал папироски у Дага.

– «Акапулько» и «Блу Маунтин», высший сорт: смесь, – так сказал Даг.

Она повернулась – не к нему, а прямо в него, отчего его шарящая рука неловко сложилась где-то между их телами, и начала обсасывать его лицо. Мокрый раскрытый рот скользил по подбородку, пока не нашел губы. У нее был вкус виски и слюны. Никогда с ним не целовались так мокро. Такой он, наверное, и есть, «настоящий» поцелуй. Надо ему сейчас свой язык к ней в рот просовывать? Марвин еще решал, когда девушка снова вывернулась. Он тряхнул рукой, разгоняя кровь в затекших пальцах.

– Ну? – спросила она.

– Что «ну»? А-а! Ну да! – Он сунул зажигалку. Она между делом опять присосалась к бутылке.

Парень знал, как ее курить. Он уже это делал. Один раз. Легкие наполненные и невесомые, как воздушные шары. Он передал ей косяк. Она глубоко затянулась, и его ладонь проскользнула к мягким валикам под ее свитером, прямо над джинсами. Мэри-Сью откинулась назад. Это что, намек? Что можно передвигать руку дальше? Выше? Или надо подождать, когда она еще отхлебнет? Парень замешивал пока ее тестообразную плоть, чертя пальцем маленькие кружочки по ее коже. Девушка хихикнула. Все нормально! Точно! Она уже на все готова! Нижние полушария ее лифчика были жесткие, толстые.