Питер Джеймс - Алхимик

Она осторожно вывела из отсека свой «эм-джи» и, развернувшись, медленно поехала к выходу из подземного гаража.

– А как ты сам думаешь? – улыбнулась она в ответ.

– Четыре из десяти баллов?

– Может, пять.

– Ты бываешь великодушна.

Она уплатила два с половиной фунта дежурному у барьера и выехала в сгущающуюся темноту часа пик Южного Лондона.

– Эта интервьюерша была сущим ребенком, – словно в свою защиту сказал Дик Баннерман.

– По крайней мере, она прочитала книгу, не в пример многим остальным.

– Верно, – рассеянно сказал он. – Совершенно верно.

Монти уловила, что отец погружается в глубокие размышления.

– Я думаю, что ты должен ответить на звонок сэра Нейла Рорке, – сказала она, продолжая дискуссию, которая началась еще перед интервью.

– Думаешь, он все еще хочет говорить со мной? – кисло спросил отец.

– Если он не смотрел «Скай ньюс».

Сэр Нейл Рорке был председателем фонда «Бендикс Шер», третьей крупнейшей фармацевтической компании в Британии, которая высоко ценилась и как игрок на мировом рынке. Кроме основного бизнеса производства лекарств по рецептам и продажи патентованных средств, компания располагала крупным отделом детского питания, сетью гинекологических клиник по всему миру и рядом престижных частных больниц. «Бендикс Шер» был одним из первых фармацевтических монстров, вложивших огромные средства в генетические изыскания, и единственным в стране крупнейшим инвестором фондов для исследований в области генетики.

В течение последних тридцати лет Дик Баннерман отказывался обращаться к фармацевтической индустрии за фондами, потому что был ярым противником самой концепции патентования. Знанием необходимо делиться, считал он, и этому принципу был непреклонно верен в своей Лаборатории генетических исследований Баннермана, расположенной в кампусе Беркширского университета. Его фонд пополнялся частично из средств университета, частично – и очень неравномерно – правительством и еще более нерегулярно горсточкой благотворительных организаций, главным образом тех, которые поддерживали исследования генетически обусловленных заболеваний, особенно таких, как Имперский фонд онкологических исследований, Доверенный фонд исследований фиброзного цистита и Фонд Паркинсона.

Но постоянные расходы, которых требовало развитие отрасли, в сочетании с растущим желанием финансистов получить не только научные результаты, но и ощутимую прибыль от вложенных средств, необходимость руководить лабораторией со штатом в двадцать человек – все это требовало серьезных усилий. И когда Монти думала о том прорыве, который, несмотря на все препятствия, совершил ее отец, она представляла себе, чего бы он мог достичь при хорошем финансировании. Ответом на это мог стать сэр Нейл Рорке.

– Я никогда не слышал ничего хорошего о «Бендикс Шер», – сказал Дик Баннерман.

– А что плохого ты о нем слышал?

Он зажал зубочистку в углу рта и стал жевать ее.

– Ничего конкретного. Они просто одержимы секретностью.

– Как и вся фармацевтическая индустрия.

– Рорке не стал бы предлагать никаких средств, если бы не надеялся получить фунт моей плоти.

– Патент не так ужасен, папа, – да они и не вечны. Семнадцать лет в Великобритании – это недолго.

Он искоса посмотрел на нее:

– Через семнадцать лет меня уже не будет.

– Надеюсь, что это не так.

– Что ж… ты будешь возить меня в кресле с колесиками, а я буду пускать слюни.

– И по-прежнему рыскать вокруг в поисках средств.

Это замечание заставило его замолчать, и она поняла, что стрела попала в цель.

Он устал от этой бесконечной борьбы за деньги и понимал, что время утекает сквозь пальцы. Они получили письмо из Беркширского университета, в котором сообщалось, что, к сожалению, в следующие три года они будут получать только половинное финансирование; кроме того, последние открытия доктора Баннермана в генетике повлекут за собой некоторые трудности в поисках финансирования из коммерческого сектора. Правительство допустило аналогичные намеки. И пусть сейчас он пользуется популярностью, недалек тот день, когда ему придется с протянутой рукой обивать пороги гигантов фармацевтической промышленности. А для этого лучшего времени, чем сегодня, пожалуй, не будет.

– Ты ничего не потеряешь от встречи с сэром Нейлом, – сказала Монти. – Не понравятся тебе его слова… тогда другое дело.

– Ага, о’кей, прекрасно, мы встретимся, и я посмотрю, что к чему. Может, и ты пойдешь – поможешь оценить его? Очаруешь его, и он раскошелится.