Адам Нэвилл - Ритуал

Он повернул ключ в третий раз, боясь залить двигатель. Тот, взревев, ожил. Люк нажал на газ. Из двигателя раздавался какой-то нехороший кашель. Грузовик был старый, долго стоял под дождем. Сколько ему нужно для прогрева? Есть ли у него время на это?

Он оглянулся в сторону леса, проклиная себя за то, что отвлекся. Умереть здесь можно в любой момент. Фил узнал это на собственной шкуре.

Никакого движения.

Через грязное лобовое стекло ничего не видно. На колонке индикации он нашел переключатель «дворников». Включил их, противотуманные фары и «аварийку».

– Черт. Нет, оставлю их включенными.

Ручной тормоз отпущен. Сцепление вниз, на первую передачу. Правая рука на руле. Левая держит ружье дулом в пассажирское окно, палец на спусковом крючке.

Грузовик рванул вперед и покатил по траве к узкой дорожке. Слишком быстро. Люк сбросил обороты. Очень сложно управлять автомобилем с непривычки. Последний раз он садился за руль пять лет назад, когда переезжал из одного темного уголка Лондона в другой.

Грузовик съехал с лужайки и, нащупав колесами старую колею, покатил по дорожке. Слишком все просто.

Глаза Люка метались между лесной опушкой, дорожкой и редким садом. Нигде никакого движения. В Люке вспыхнула надежда. Он даже нечаянно рыгнул. Открыл водительское окно, чтобы вдохнуть воздуха.

Люк впервые посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Перед глазами все плыло. Лицо было в красных разводах, там, где он вытирал пот и слезы липкими от крови руками. Своей грязной бородой он походил на пещерного человека. Глаза красные, как у безумца. Вдоль линии волос, под венком из мертвых листьев – засохший рубец. Он походил на корку корнуэльского пирожка и заканчивался у левой брови. В глубокие морщины в уголках глаз и рта забилась грязь.

Сад остался позади. Темный дом исчез из зеркала заднего вида. Люк услышал собственное пение:

– Вперед. Вперед. Вперед. Вперед.

Вдруг он замолчал и похолодел от страха, увидев, что впереди над грязной тропинкой склонились деревья. Как только он миновал сад, вокруг все потемнело, и Люк оказался в природном туннеле. В воронке из густой листвы. Ветви хлестали и царапали борта грузовика. Проникали сквозь открытое водительское окно и пытались выцарапать глаза. Он затащил ствол ружья в салон. Начал поднимать окна. Ему не хватало координации. Вдруг автомобиль дернулся и остановился.

– Вот дерьмо! – рассердился Люк.

Приклад во что-то уперся, не давая втянуть ружье в кабину. Оно мешало ему полностью закрыть пассажирское окно. Люк чувствовал, что превратился в неуклюжее трясущееся существо. Мысли отчаянно метались в тяжелой распухшей голове. Он ненавидел себя, ненавидел эти деревья, эту землю, все вокруг. Он верил в злых духов и сверхъестественные силы, которые удерживали его здесь. Лишили душевного равновесия и способности принимать правильные решения. Он был истекающим кровью шутом.

– Прекрати! Прекрати! – закричал внутренний голос. У тебя уже получилось. Ты сделал все, чтобы у тебя получилось.

Он перевел дыхание. Посмотрел направо. Медленно вытащил приклад ружья из дыры в виниловой подушке сиденья. Полностью закрыл пассажирское окно, запечатавшись от холодного сырого дыхания леса, пугающей близости деревьев. Сделал глубокий вдох, стабилизируя дыхание.

Снова завел двигатель. Инстинктивно проверил зеркало заднего вида. Прищурился. Какая-то длинная ветка упала в кузов? Точно. Похоже, задние колеса слегка просели или завязли в глине.

Он затаил дыхание.

Быстро обернулся.

Посмотрел через заднее стекло.

Краем глаза заметил, что черная фигура спрыгнула с кузова.

И исчезла в деревьях.

Но она что-то оставила.

Люк заглянул в кузов. Оттуда на него смотрела Суртр. В бледно-голубых глазах застыло удивление. Безгубый рот раскрыт, словно спрашивая:

– Помнишь меня?

Грудная клетка разорвана, словно картонная коробка. К просвечивающему позвоночнику прилипли розовые лепестки плоти. Она была выпотрошена полностью, но сидела прямо, упираясь спиной в задний борт кузова. Какая-то невероятная сила разорвала ее сухожилия, мышцы и кости, буквально вывернув наизнанку.

«Я все еще здесь, – словно говорило оно ему. – Все еще с тобой, каждый дюйм пути».

Он неуклюже схватился за ружье, но размеры салона мешали ему. Двигатель заглох.

– Прекрати! – закричал он сам себе. Какая разница, куда нацелено ружье? В салоне оно почти бесполезно. Им невозможно маневрировать. Что ему нужно, так это скорость.