Линкольн Чайлд - Книга мертвых

– Значит, гробницу откроют? – вновь спросила Марго.

Смитбек кивнул.

– И очень скоро. Большинство артефактов уцелело. Предполагается, что через месяц все будет готово.

– Этим занимается новый египтолог, – добавила Нора. – Она использует оригинальный сценарий, но удаляет из него сомнительные спецэффекты. А в целом светозвуковое шоу будет почти таким же, как задумывалось изначально. Виола – замечательная женщина, остроумная и очень простая. Нам с ней повезло.

– В газетах сообщалось о каком-то агенте ФБР, который помог спасти людей, – вставила Марго. – Не Пендергаст ли, случайно, имелся в виду?

– Как ты догадалась? – удивилась Нора.

– Просто ему почему-то всегда удается оказываться в самой гуще событий.

– Это уж точно, – согласился Смитбек, и улыбка исчезла с его лица.

Нора заметила, что он невольно начал поглаживать руку, обожженную кислотой.

В дверях появилась сестра.

– Марго, я отвезу вас в палату через пять минут.

– Хорошо. – Марго снова повернулась к Норе и Смитбеку. – Наверное, теперь он все время проводит в музее, задает вопросы, смущает чиновников? Одним словом, постоянно всем надоедает?

– Как ни странно, нет, – ответила Нора. – Он исчез сразу после открытия, и с тех пор его никто не видел и ничего о нем не слышал.

– В самом деле? Очень странно.

– Да, – согласилась Нора. – Действительно, очень странно.

В конце мая двое – мужчина и женщина – сидели на террасе чистенького оштукатуренного домика на острове Капрайя, с которого открывался захватывающий вид на Средиземное море. Терраса находилась почти у самого края обрыва. Далеко внизу волны набегали на подножие черной вулканической скалы, над которой кружили неугомонные чайки, а еще дальше, насколько хватало глаз, простиралась синяя бесконечность.

На террасе стоял старый деревянный стол с незатейливым угощением: круглый крестьянский хлеб, копченые колбаски, бутылка оливкового масла, тарелка оливок, два бокала белого вина. Воздух наполнял аромат цветущего лимона, к нему примешивалось благоухание дикого розмарина и запах соленой морской воды. Над террасой, на горном склоне, виднелись ряды виноградной лозы с устремленными вверх закручивающимися усиками. Единственными доносившимися до них звуками были едва слышные крики чаек да шепот легкого бриза, игравшего пурпурными листьями бугенвиллеи.

Они сидели, потягивая вино и переговариваясь вполголоса. На женщине были поношенные холщовые брюки и старая рабочая рубашка, резко контрастировавшие с ее тонким благородным лицом и рассыпавшимися по спине блестящими темно-рыжими волосами. Насколько неформальной казалась одежда женщины, настолько строго был одет мужчина – в черный итальянский костюм, накрахмаленную белую сорочку с галстуком, узел на котором, правда, был слегка ослаблен.

Эти двое смотрели на третьего члена их маленькой компании – красивую молодую женщину в бледно-желтом платье, с задумчивым видом прогуливавшуюся по оливковой роще возле виноградника. Время от времени она останавливалась, срывала цветок, вертела его в руках и рассеянно бросала на землю лепесток за лепестком.

– Кажется, я наконец все поняла, – произнесла женщина, сидевшая на террасе. – Но вот одну вещь вы мне не объяснили: как вам удалось избавиться от электронного браслета и не поднять тревогу?

Мужчина небрежно махнул рукой:

– Это детские игры. Внутри пластикового браслета имеется проволока, по которой проходит ток. Предполагается, что браслет невозможно снять, не разрезав проволоку. В этом случае происходит короткое замыкание и включается сигнал тревоги.

– И как же вам удалось этого избежать?

– Я расцарапал пластик в двух местах, обнажив проволоку, потом прикрепил к этим участкам концы проволочной петли, сделал разрез между ними и снял браслет. Элементарно, моя дорогая Виола.

– Какой вы хитрец! А где же вы раздобыли проволоку?

– Сделал из оберток от жевательной резинки. К несчастью, я был вынужден тщательно разжевать жвачку, поскольку мне нужно было закрепить концы петли.

– А жвачка? Где вы взяли ее?

– У моего знакомого из соседней камеры. Очень талантливый молодой человек. Он открыл мне целый новый мир – мир ритма и ударных инструментов. Он подарил мне одну драгоценную упаковку жевательной резинки из своих запасов в обмен на небольшую услугу.

– Какую же?

– Я должен был его слушать.

Женщина улыбнулась:

– За все приходится платить.