Линкольн Чайлд - Книга мертвых

– Капитан Хейворд, что вы здесь делаете? – сухо поинтересовался он.

– Я решила присутствовать на заседании.

Синглтон нахмурился.

– Судебное заседание не такое уж интересное зрелище.

– Мне это известно.

– Вас ведь уже опросили. И то, что вы явились лично, хотя вас никто не вызывал и не требовал представить новую информацию, может означать… – Синглтон замялся.

Поняв намек, д’Агоста покраснел и украдкой посмотрел на Лауру. То, что он увидел, очень его удивило. Ее лицо больше не казалось мрачным. Оно стало удивительно спокойным, словно после долгой напряженной борьбы Хейворд наконец приняла решение.

– Так что же это может означать? – мягко спросила она.

– Отсутствие беспристрастности с вашей стороны.

– А разве вы, Глен, – невинно произнесла Лаура, – не желаете Винни удачи?

Теперь настала очередь Глена краснеть.

– Конечно. Конечно, желаю. Именно потому я и пришел – чтобы донести до сведения обвинения новые подробности, которые нам стали известны. Я просто не хочу никаких намеков на неподобающее, так сказать… влияние.

– Слишком поздно, – резко ответила Хейворд. – Я уже попала под это влияние. – И она демонстративно взяла д’Агосту за руку.

Несколько секунд Синглтон молча смотрел на них. Потом открыл рот, но тут же закрыл, явно не находя слов. Наконец он неожиданно улыбнулся д’Агосте и положил руку ему на плечо.

– Увидимся в суде, лейтенант, – сказал он, произнеся последнее слово с особым нажимом, повернулся и пошел дальше.

– Что бы это значило? – с удивлением спросил д’Агоста.

– Насколько я знаю Глена, это значит, что у тебя появился сторонник в суде.

Сердце у д’Агосты снова сильно забилось, и он, забыв о предстоящем испытании, вдруг почувствовал себя совершенно счастливым. Казалось, с души его свалилась огромная тяжесть, о которой он даже не подозревал. Он резко повернулся к Хейворд.

– Послушай, Лаура…

– Нет, это ты послушай. – Она легонько сжала его ладонь другой рукой. – То, что произойдет в этой комнате, совершенно не важно. Ты понял меня, Винни? Потому что все, что здесь произойдет, будет иметь отношение к нам обоим. Мы вместе, что бы ни случилось.

Он проглотил подступивший к горлу комок.

– Я люблю тебя, Лаура Хейворд.

В этот момент дверь зала заседаний открылась и секретарь произнес его имя. Томас Шоулдерс поднялся со скамьи, поймал взгляд д’Агосты и кивнул.

Хейворд в последний раз сжала его руку.

– Пора, молодой человек, – сказала она улыбаясь. – Ваш выход.

Послеполуденное солнце бросало бронзовые отблески на вершины холмов долины Гудзона, превращая медленно несущую свои воды реку в бескрайнее море ослепительного аквамаринового сияния. Лес, покрывавший Сахарную гору и Брейкнек-Ридж, только что оделся новой листвой, и казалось, что на холмы набросили пушистую светло-зеленую мантию.

Нора Келли сидела в шезлонге на широкой веранде больницы Фивершэм, глядя вниз, на Колд-Спринг, реку Гудзон и видневшиеся вдали красные кирпичные здания Уэст-Пойнта. Ее муж ходил взад-вперед по краю веранды, время от времени посматривая на открывающийся с нее вид или бросая взгляд на невысокие корпуса частной клиники.

– Мне так тяжело опять здесь находиться, – произнес он вполголоса. – Знаешь, Нора, я ведь не показывался здесь с тех пор, как сам был пациентом Фивершэма. О Господи! Не помню, говорил я тебе или нет, но у меня до сих пор болит спина при перемене погоды – в том месте, где хирург…

– Ты говорил мне об этом, Билл, – с театральным отчаянием ответила Нора. – Тысячу раз.

В этот момент повернулась ручка, послышался тихий скрип пружин, и дверь, ведущая на террасу, приоткрылась. Показавшаяся за ней сестра в белом накрахмаленном халате негромко сказала:

– Она ждет вас в западной гостиной.

Нора и Смитбек проследовали за сестрой по длинному коридору.

– Как она себя чувствует? – спросил Билл.

– К счастью, намного лучше. Мы все очень за нее беспокоились. Ведь она такая милая. Теперь ей, слава Богу, с каждым днем становится лучше. Но она все еще быстро устает, поэтому вам придется ограничить свое посещение пятнадцатью минутами.

– Милая! – прошептал Смитбек на ухо Норе, а она шутливо ткнула его в бок.

Западная гостиная оказалась большой полукруглой комнатой, напомнившей Норе жилища в Адирондаке: беленый потолок, сосновые панели и мебель из березы. На стенах висели написанные маслом картины с изображением лесных пейзажей. В массивном камине весело плясал и потрескивал огонь. В центре комнаты, в кресле на колесиках, сидела Марго Грин.