Линкольн Чайлд - Книга мертвых

– Постойте, синьор! – окликнул его сзади карабинер.

Пендергаст не оборачиваясь скользнул на террасу, достал из кармана «кольт» 1911 года выпуска и прижался к стене. Порыв ветра прикрыл дверь, Пендергаст поймал ее рукой и увидел в дверном полотне четыре пулевых отверстия. Посмотрев по сторонам, он заметил, что ставня на кухонном окне тоже открыта и раскачивается на ветру.

Карабинер остановился рядом, тяжело дыша и не сводя глаз с двери.

– Матерь Божья! – воскликнул он и вынул из кармана пистолет.

– Что случилось, Антонио? – послышался голос водителя «апе». Он шел к ним по дорожке, и огонек от его сигареты плясал в темноте.

– Назад, Стефано. Тут дело серьезное.

Пендергаст включил фонарик и вошел в дом. Пол был усыпан щепками. Луч света выхватил из темноты большую гостиную в средиземноморском стиле – с оштукатуренными стенами, выложенным плиткой полом и тяжелой старинной мебелью. Просторная комната казалась удивительно неуютной. За следующей дверью находилась очень необычная библиотека – высотой в два этажа, отделанная в сюрреалистических жемчужно-серых тонах. Пендергаст отметил про себя, что и здесь одна ставня на окне была открыта. Однако никаких следов борьбы ему обнаружить не удалось.

Специальный агент вернулся на террасу, где карабинер все еще рассматривал пулевые отверстия. Увидев Пендергаста, тот выпрямился.

– Синьор, это место преступления, и я прошу вас незамедлительно его покинуть.

Пендергаст вышел на террасу и, прищурившись, посмотрел на темный склон горы.

– Что это за тропа? – спросил он водителя «апе», который продолжал стоять на месте, переводя изумленный взгляд с одного на другого.

– Она ведет на гору. Но вряд ли они пошли туда, тем более ночью.

Через секунду к ним подошел карабинер, держа в руке рацию. Он пытался связаться с полицейским участком на острове Липари, находящемся в тридцати милях от Стромболи.

Пендергаст вышел из ворот и зашагал по тропинке. Там, где она заканчивалась, начиналась полуразрушенная каменная лестница, которая взбиралась по склону горы и немного выше соединялась с более широкой древней тропой. Пендергаст присел и посветил на землю. Не увидев ничего интересного, выпрямился и поднялся еще на десяток ступеней, освещая себе путь лучом фонарика.

– Не ходите туда, синьор! Это очень опасно! – послышались крики снизу.

Пендергаст снова присел и на тонком слое пыли, защищенном от ветра каменной ступенькой, увидел отпечаток каблука – очень тонкого каблука. Отпечаток был свежим.

Немного выше он разглядел едва заметный маленький след, наложившийся на гораздо более крупный. Диоген, преследуемый Констанс…

Пендергаст поднялся и, запрокинув голову, посмотрел на почти отвесный склон вулкана. В темноте было практически невозможно разглядеть что-либо, кроме слабого мерцания оранжевого пламени у самой вершины, окутанной низкими облаками.

– Эта тропа ведет к вершине? – крикнул Пендергаст, обращаясь к карабинеру.

– Да, синьор. Но повторяю: она очень опасна, по ней могут взбираться лишь опытные скалолазы. Уверяю вас, девушка не могла туда пойти. Я позвонил карабинерам на Липари, но они прибудут только завтра. И то если погода позволит. Я больше ничем не могу вам помочь, разве что поискать их в деревне… Ваша племянница с профессором наверняка там.

– В деревне вы их не найдете, – ответил Пендергаст и, повернувшись к своим провожатым спиной, стал подниматься дальше.

– Синьор, не ходите по этой тропе! Она ведет к Сциара-дель-Фуоко! – Но порыв ветра заглушил последние слова карабинера.

Пендергаст продолжал свой путь наверх со всей скоростью, на какую только был способен, сжимая в одной руке фонарик, а в другой – револьвер.

Диоген Пендергаст медленно поднимался по открытому уступу, образованному застывшим потоком лавы на высоте двух с половиной тысяч футов от подножия горы. Ветер с громкими стонами пригибал к земле густые кусты гинестры, росшие по обе стороны древней тропы. Внизу смутно виднелась темная поверхность моря, отмеченная более светлыми пятнами – гребнями волн. Одиноко возвышающийся на скале Стромболиччо маяк, окруженный серым кольцом воды, с бессмысленным упорством посылал сигналы в пустую равнину моря.

Диоген перевел взгляд на сушу. С того места, где он стоял, хорошо просматривалась почти треть поверхности острова, в том числе большой участок изрезанной береговой линии от Присциты до изогнувшегося в виде полумесяца пляжа ниже Ле-Счиоччолле. Море там бушевало особенно сильно, образуя широкую полосу белой пены. Выше виднелись тусклые, слабо мигающие огни – это была деревня, небольшое скопление жалких человеческих жилищ, прильнувших к суровой, негостеприимной земле. Сзади величественно возвышался вулкан, словно ребристый ствол гигантского мангрового дерева, образованный несколькими параллельными гребнями, каждый из которых имел собственное название: Сера-Адорно, Роиза, Ле-Мандре, Рина-Гранде…