Линкольн Чайлд - Книга мертвых

– Какую?

– Географический атлас. Она рассматривала его примерно десять минут, быстро записывая что-то в маленький блокнот, потом вскочила и убежала, словно за ней гнались все черти ада.

– Что это был за атлас?

– Я не обратил внимания. Он стоял на полке со справочной литературой, и, чтобы посмотреть его, не нужно было заполнять регистрационную карточку. Подождите-ка, кажется, у меня осталась карточка книги, которую она брала перед этим. Минутку, сейчас я ее принесу.

Через несколько минут Пендергаст, расположившись на том самом месте, где два дня назад сидела Констанс, смотрел на ту самую книгу. Это был тонкий сборник стихов Джозуэ Кардуччи, итальянского поэта, в 1906 году получившего Нобелевскую премию по литературе.

Закрытая книга лежала перед Пендергастом на столе. С величайшей осторожностью он перевернул ее, надеясь, что она, как это иногда бывает, сама раскроется на той странице, которую читали последней. Но это было старое издание, отпечатанное на плотной бумаге, и оно раскрылось на заднем форзаце.

Тогда Пендергаст сунул руку в карман пиджака, вытащил увеличительное стекло и чистую зубочистку и начал переворачивать все страницы подряд, каждый раз проводя зубочисткой у самого корешка, а потом внимательно рассматривая осевшие на ней пылинки и ворсинки в увеличительное стекло.

Спустя примерно час, на сорок второй странице, он нашел то, что искал: три красных волнистых шерстяных волокна, которые вполне могли упасть с вязаного шарфа.

Стихотворение, занимавшее целый разворот, называлось «Легенда о Теодорихе». Пендергаст начал читать:

Стихотворение повествовало о загадочной смерти короля остготов Теодориха. Пендергаст прочитал его один раз, потом второй, но так и не понял, почему Констанс придала ему особое значение. Потом пробежал глазами строчки в третий раз и припомнил древнюю легенду.

Теодорих, один из великих правителей варваров, создал на руинах Римской империи могущественное королевство. Среди множества жестокостей, которыми ознаменовалось его правление, было убийство выдающегося государственного деятеля и ученого Боэция. Сам Теодорих умер в 526 году. Согласно легенде, некий отшельник, живший в одиночестве на Эолийских островах у побережья Сицилии, поклялся, что видел, как в момент смерти Теодориха его душа с криком исчезла в жерле вулкана Стромболи, который первые христиане считали входом в ад.

Стромболи. Дорога в ад. Пендергаст все понял. Взяв с полки атлас Сицилии, он вернулся на место и открыл его на той странице, где были изображены Эолийские острова. Самый крупный из них назывался Стромболи и представлял собой верхушку действующего вулкана, отвесно поднимающуюся из воды. На его подтачиваемых морскими волнами берегах расположилась единственная деревушка. Остров был отдаленным и труднодоступным, а сам вулкан Стромболи считался наиболее активным в Европе: его регулярные извержения происходили на протяжении по крайней мере трех тысячелетий.

Пендергаст осторожно протер страницу атласа сложенным вчетверо льняным носовым платком и поднес к нему увеличительное стекло. На белой ткани виднелось еще одно красное шерстяное волокно.

Диоген Пендергаст стоял на террасе своей виллы с бокалом шерри в руке. Внизу, спускаясь к широкому, покрытому черным песком пляжу, белели маленькие оштукатуренные домики деревни Присцита. Налетавший с моря соленый ветер доносил до него аромат цветущей гинестры. Спустились сумерки, и примерно в миле от острова, на огромной скале Стромболиччо, зажегся и начал мигать маяк.

Потягивая шерри, Диоген прислушивался к доносящимся снизу далеким звукам – голосам матерей, зовущих детей ужинать, лаю собак, шуму мотора «апе» – трехколесной автоматической повозки, единственного пассажирского транспорта на острове. Ветер усиливался, поднимая волны, – сегодняшняя ночь обещала быть неспокойной.

Сверху слышался низкий рокот вулкана. Здесь, на краю земли, Диоген чувствовал себя в безопасности. Констанс никогда не сможет сюда добраться.

Это был его дом. Он впервые приехал сюда двадцать лет назад и с тех пор каждый год наведывался на остров, тщательно готовясь сначала к приезду, а потом к отбытию. Три сотни постоянных жителей считали его эксцентричным вспыльчивым британцем – профессором классических языков, который периодически появляется здесь, чтобы поработать над книгой, и не любит, когда его беспокоят. Диоген редко приезжал сюда летом, в разгар сезона, хотя остров, находившийся в шестидесяти километрах от материка и иногда по нескольку дней недоступный из-за шторма и отсутствия порта, не пользовался особой популярностью у туристов.