Г. Зотов - Республика Ночь

…Ее вопрос упал в пустоту. Ученики были заняты делами: парочка в центре (рыжий и брюнет) дурашливо кусала друг друга, имитируя атаку на людей, толстячок в углу педантично отгрызал голову у полевки (бедняга был вечно голоден), прочие развлекались, сворачивая из бумаги черных нетопырей с красной каймой. Только белощекий отличник Кирюша, ловя на себе неприязненные взгляды, одиноко тянул вверх сложенную лодочкой ладошку. Призвав на помощь силы зла, Марфа вернулась за стол. Щелкнув крышкой человеческого черепа, она извлекла щепоть табаку: от привычки «почихать» девушка не отказалась даже после смерти. Череп принадлежал бывшему жениху, который посмел обвенчаться с ее лучшей подругой. После обращения Марфа выследила изменщика в переулке, перегрызла ему горло и высосала кровь до последней капли. Правда, сейчас учительница сожалела о своем поступке. Год назад у нее появился такой замечательный любовник, что не стыдно появиться и на званой оргии у самого Принца Крови. Сочно чихнув тучей радужных брызг, Кузинец махнула рукой ученику Морталину.

– Прошу вас, сударь.

Кирюша поднялся с места – гордый, что знает правильный ответ.

– Защититься можно было только одним образом, – звонко отчеканил вампиреныш. – Назвать имя тени, произнеся его наоборот. Например, прорицателя Тере-сия, которого Одиссей приманил кровью, следовало назвать «Йисерет». После этого тень обязана возвратиться в загробный мир.

Метко запущенный «<���нетопырь», пролетев над ухом Кирю-ши, спикировал на пол. Все ясно – опять хулиган Флореску. Эти трансильванцы считают себя настоящей солью земли. Придется оставить его без крови после уроков.

– Вы молодец, господин Морталин, – произнесла Марфа, хлопнув в ладоши. – Клянусь Дракулой, сидеть мне на осиновом колу, если вы не закончите гимназию с черным дипломом и золотой пентаграммой. Ставлю шесть. Однако знаете – это еще не все. В греческих городах-государствах, отдаленных от Афин, например, Сиракузах на Сицилии либо Киммерике в Крыму, считалось, что тени из загробного мира вселяются в живых людей. Как правило, мертвецы не управляют чужим телом, зато влияют на характер, заражая его обладателя кровожадностью. Чем больше тень пробыла на земле, тем сильнее ее мистическая аура: дух одного мертвеца легко овладеет отрядом воинов-гоплитов. Рецепт экзорцизма везде один – произнесите имя тени наоборот, она возвратится в царство Аида. Правда, имеется один мелкий нюанс. Изгоняемая тень раздирает «футляр» в клочки. Люди, чьи тела сильнее пропитаны мертвым духом, погибают; остальные получают увечья… например, дыру в боку – на месте «выхода» тени. Предшественник этих мифов – санскритский фольклор, легенды о древнеиндийском короле Викрамадитья. Этот монарх долго и тщетно пытался изловить веталу – ночного вампира, обитавшего на кладбищах. Правда, веталы предпочитали вселяться в мертвецов, а не в живых людей. На этом, судари мои, урок завершен. Господин Флореску, а вы куда собрались? Мы переходим к проверке сочинения. Повторю тему: «Мифы античного мира и формирование первого представления о вампирах».

…Тем же днем Марфа возлежала в атласном гробу в объятиях возлюбленного: утомленная бурными ласками, она нежно покусывала клыками его холодное плечо. Да, ей с ним очень повезло. Парень родом с Востока, вероятно, из породы альгулей – темная борода, белая кожа, черные, словно маслины, глаза. Тело выше всех похвал: мускулистое, поджарое – как у волка. Помимо любовных искусств, обладает и немалыми познаниями в истории, во время гробовых бесед легко перескакивает с античного Рима на Древнюю Грецию. Кузинец понимала: как луговой вурдалак, она обязана вести любвеобильный образ жизни, но ничего не могла с собой поделать – если и приходила на оргию после черной мессы, всегда старалась уединиться с академиками, как минимум – с профессорами. Приподнявшись на локте, Марфа подробно рассказывала любовнику о теме сегодняшнего урока: дружок слушал ее с вниманием, словно боялся что-то пропустить. Необычно. Мало кого занимает служба любовницы, а тут в глазах неприкрытый интерес, причем видно – это вовсе не акт вежливости.

– Я поражаюсь, душенька моя, – деликатно заметил аль-гуль, – насколько неполны знания европейцев. Вы видите пену морской волны, но ракушки на дне остаются для вас незаметными. «Одиссея» и прочие популярные источники скупы. Большинство литературных памятников греческой мифологии не дожили до наших дней, а свидетели того времени, увы, почти не оставили описаний, пав от рук охотников за вампирами.